Как ни странно, это помогло.
Ожившее вперёд воспоминаний внутреннее естество домового посильнее любого человечьего чувства долга будет. Вот за него-то, как за надёжное литое кольцо, и уцепился невидимый багор, который медленно, но верно, выволок Акакия из пучины беспросветного горя на поверхность.
2. Глава 2. Знакомство с соседом
Приходя в себя, Акакий несколько раз с усилием сделал вдох и выдох, заставляя судорожно сжавшееся сердце биться.
Некоторое время он продолжал уговаривать себя, что предаваться болезненным думам о прошлом недосуг, — пока, наконец, ему не удалось отодвинуть гнетущие воспоминания как можно глубже в дальний угол сознания и худо-бедно восстановить душевное равновесие.
— Нечего раскисать. С настоящим разбираться надобно! — сурово пригвоздил он, окончательно настраиваясь на нужный лад, более присущий домовому.
Деловито-хмурый Акакий вернулся к изучению своего нового обиталища.
Обстановка не радовала. На первый взгляд каменные стены навели Акакия на мысль о пещере: «Погорельцы?». Но, присмотревшись внимательнее, он увидел, что стены не похожи на скальные или песчаные. Необработанные, но прямые, они состояли из больших серых каменных блоков, составленных друг на друга, — таких же, как тот, торчащий из земляного пола, о который он запнулся.
Куча спиленных сухих яблоневых веток в одном углу; в беспорядке прислонённые друг к другу грабли, вилы, лопаты в другом; вдоль длинной стены — множество полок, на которых ровными рядами стоит целое богатство, — больше двух десятков трёхлитровых стеклянных банок, но при этом сильно запылённых и явно давно неиспользовавшихся; рабочий верстак с выдвижными ящиками с инструментами, на котором тут же кучей лежат изрядно поношенные рукавицы; несколько грязных и потрёпанных жизнью вёдер, в беспорядке расставленные то тут, то там; и, наконец, в довершение всей этой неприглядной картины, огромное пятно толстой белёсой плесени на некогда красивом персидском ковре, лежащем прямо здесь же, на земле, в противоположной от двери половине помещения.
— Да что же это такое!
Разглядев это невозможное пятно, он в негодовании всплеснул руками. Неудачно переступил, потерял равновесие и, чуть не свалившись с табурета, неуклюже плюхнулся на сидение, отчего младенец радостно загулил и тоже замахал ручонками.