— Еще раз здравствуй, Виктор.
— Иван сказал, что ты его вытолкал из дому, — с напряжением в голосе говорит Старый Дом.
— Он привез товар и я его отправил, — спокойно парирую.
— Она хоть еще жива?
— Да, — отвечаю быстро, глотая возникший ком в горле. Между лопатками начинает зудеть от вещей которые я хочу сделать с девкой.
— Ваха, я понимаю, что у тебя сейчас не лучший период в жизни, — аккуратно произносит каждое слово Виктор, от чего у меня желваки начинают ходить ходуном, — и я понимаю, что тебе нужно куда-то деть накопленную злость и обиду…
— Мне не шестнадцать лет, Виктор, хватит разговаривать со мной как с тупым подростком, — срываюсь на крик.
Голос по ту сторону замолкает. Рвано дышу словно стометровку пробежал, медленно начинаю понимать, что сорвался не на того человека. Сам молчу пару секунд, пытаясь унять приступ агрессии. Я все еще зол, но на себя, а не на слова друга.
— Прости, — произношу четко и жду пока Старый Дом примет мои извинения.
Это не слабость или страх, я уважаю Виктора. Мое поведение признак боли, которую я так сильно пытаюсь скрыть за криками и звериными рыками, которые так эффективно действуют на Рыжулю. Но Виктор… он не тот фрукт. У него только один страх — потерять Миру. Все остальное для него пыль.
— Где девушка? — спокойно спрашивает Виктор, хотя я прекрасно понимаю, за свою выходку еще поплачусь.
— Там где держат воровок, — намеренно ухожу от ответа.
— Ваха.
— Я посадил ее в клетку. Что? Нужно было предложить ей горячее какао и гостевую спальню? — Зачем-то оправдываю свои действия.
— Нет, с какао перебор, — со смешком отвечает Старый Дом.
— Она скажет, где деньги.
В своих словах я уверен. Еще я точно знаю, даже если она завтра расскажет, где деньги… я ее не отпущу. Вряд ли Рыжуля покинет этот дом живой. Никогда мне не хотелось убить человека как сейчас. И дело не в поступке воровки. Просто она оказалась не в том месте, не в самое лучшее для нее и меня время.
— Хорошо, только, Ваха… без крайностей.
— Постараюсь.
Быстро прощаюсь с Виктором, переворачиваю телефон экраном вниз, словно меня может кто-то увидеть. Упираюсь ладонями в края раковины. Сжимаю столешницу пока не начинают белеть пальцы. Поднимаю взгляд, и замираю при виде собственного отражения.
Я не был таким раньше. Да, сдержанный, строгий, властный, справедливый… сейчас на меня смотрит самый настоящий псих. Человек которому нужна месть, и поскольку я не могу получить женщину, которую люблю, я буду измываться над Рыжулей, которая ненавидит и боится меня. Ужасный план, но если я не выпущу на волю своих демонов… они сожрут меня.