“Если ты умрешь, то какой толк в деньгах?” — ворчит трусиха во мне.
— Ну, я думаю, что тебе просто нужен глоток свежего воздуха, — загадочно, снова с весельем произносит Ваха, и улыбается улыбкой психопата.
Я не знаю как смеются или улыбаются психи, но от вида его веселья мне хочется реветь навзрыд.
— Пошли.
Снова делаю огромнейшую ошибку. Вчерашний урок ничему меня не научил. Начинаю отползать и мотать головой, но Ваху это не останавливает. Надвигается на меня как скала. И опять нет в его взгляде и движениях жалости или сомнения.
— Не подходи! — хрипло проявляю протест.
— Иначе что? — с угрозой в голосе спрашивает.
— Ты чудовище! Ты монстр, — зачем-то начинаю дергать тигра за усы.
— Ты назвала меня монстром? — Усмехается Ваха почти вплотную подступая ко мне.
— Да, ты самый настоящий монстр! — кричу в истерике, глотая ком страха, который начинает перекрывать дыхание.
— Не отрицаю, — спокойно реагирует на мои слова, и резким выпадом хватает мою руку. — Сюда иди, — тянет на себя, словно я ничего не вешу.
— Отпусти! Куда ты меня тащишь? — продолжаю брыкаться, пока Ваха без особого труда тянет меня вон из комнаты.
— Я же сказал, — встряхивает резко, словно я пыльный ковер, а не живой человек, — тебе нужен свежий воздух.
Воздух? Так, декабрь же…
7. Глава 7. Вика
Когда Ваха с ноги открывает дверь ведущую, как оказалось, на задний двор дома, из меня вырывается жалостливый стон. Из-за отсутствия сил, не могу даже замахнуться, просто передвигаю ноги, следуя за своим мучителем.
— Ни надо, — произношу одними губами, когда холодный воздух окутывает мое дрожащее тело.
С диким визгом начинаю тормозить пятками, в надежде остановить эту глыбу мышц, но Ваха даже голову не поворачивает в мою сторону. Подходит к краю веранды и швыряет меня в снег.
Когда я была маленькой, всех девочек в детском доме учили вышивать гладью. Мне не нравилось часами тыкать иголкой в белый кусок ткани, и воспитательница постоянно ставила меня в угол. Видимо она устала меня наказывать, и решила проучить. В один из уроков рукоделья, вместо полюбившегося мне темного, сырого угла в комнате, воспитательница взяла иголку и глядя в мои невинные глаза вогнала тонкую сталь прямо в подушечку указательного пальца. С того самого дня, я ненавидела не только вышивать, но и эту суку, которая делала так не только со мной.