Из окошка выдачи я тайком наблюдала за тем, как Леська уверенно несет заказ нашим гостям.
Не увидев меня, мой несостоявшийся босс нахмурился и что-то у нее спросил.
Пара ловких движений, и мое сердце полетело куда-то вниз: властный Серебрянский поднялся со своего места.
Пытаясь не выдать свое смятение, я уперлась взглядом в тающий на тарелке поверх штруделя шарик мороженого.
Серебрянский подошел к админу Грише, сунул ему в нагрудный карман хрустящую купюру, и тот понимающе закивал.
«Ну все, это конец! Сейчас он нажалуется, и меня уволят! — Я испуганно зажмурилась. — Только вот за что? Ему что, в чай плюнули? Вроде нет, у нас так не принято».
Ястребиный взгляд Григория заскользил по залу. Я поняла: он ищет меня. Не успела спрятаться за колонной, увидел, гад, и уверенно двинулся к выдаче.
— Наташа, у меня есть к тебе поручение личного характера, — поравнявшись со мной, медовым голосом заворковал он. — Вон тот господин заплатил за твою смену и теперь желает, чтобы ты села рядом с ним.
— Заплатил за мою смену? Что это значит?! — зашипела я.
— Нат, он купил тридцать минут твоего рабочего времени. Просто посиди с ним рядом. Бургеры за счет заведения обещаю. Ты ведь хочешь отнести сестре парочку обалденных бургеров?
Я смерила Гришу злым взглядом. Вот предатель! За хрустящую купюру маму родную продаст! И знает, что за бургеры я тоже продамся, потому что у меня дома голодная сестра.
Насупившись, я сорвала с головы шапочку и отправилась к столику, за которым меня ожидал Серебрянский. Все, достал!
Его спутник куда-то делся, и это мне не понравилось.
Когда Виктор меня увидел, его губы изогнулись в довольной улыбке.
— Наташа, какая неожиданная встреча!
Я остановилась перед столиком.
— Добрый вечер еще раз. — Я хотела произнести приветствие уверенно и строго, и тем самым пресечь любые попытки посягать на мое личное пространство, но аромат его дорогого одеколона с примесью чего-то истинно мужского, властного и будоражащего внезапно ударил по моему обонянию новой волной, и мой голос прозвучал хрипло.
Почувствовав неловкость, я замолчала. Просто смотрела на него и напряженно вертела в пальцах с аккуратным маникюром ручку и блокнот.
— Что вам угодно, Виктор Сергеевич?
Он вдруг поднялся.
От того, что он так близко, у меня перехватило дыхание.
— Кто же так грубо начинает разговор? — Серебрянский усмехнулся, а потом отодвинул мне стул.