Но это ладно, вернемся к утру 19
августа 1991 года.
Мое любопытство было распалено, и я
набрал Лешку Ахмылова, который всегда все знал.
- Путч – коротко ответил на мое
«Слушай, тут танки!» - Переворот, значит. Введен чрезвычайный
режим…
Я же говорю – он всегда все знал. Как
ему это удавалось во времена, когда про интернет никто даже ведать
не ведал – мне неизвестно, но он - знал. Даже про Янаева знал.
Не стану врать – я сразу на баррикады
не побежал. Путч – путчем, а у меня и другие дела были, так что на
Манежку я попал только часам к четырем дня.
Сразу хочу сказать всем – не верьте
тем, кто рассказывает про «в едином порыве», про «и стар, и млад»,
и про «днем и ночью, не смыкая глаз». Враки это все. Идейных
чудиков там было всего процентов тридцать, вот они как раз
горолопанили там днем и ночью в едином порыве. А остальные были
зеваками, вроде меня и моих приятелей. Ну, забавно же – танки,
баррикады… Впрочем, это я уже писал.
Народ фланировал туда и сюда, где-то
бренчали гитары, и вообще все это больше напоминало выезд «на
картошку». Колорита добавляли бабушки с кастрюлями, радостно
кричавшие «Пирожки, недорого». Потом говорили про то, что кормили
бесплатно, но лично я ничего такого не видел.
На следующий день я вообще никуда не
поехал. Там такой дождь ливанул, что мне и в голову не пришло
защищать демократию. Нет, если бы солнышко и тепло – тогда да. А
под ливнем – нафиг-нафиг.
К третьему дню мы все привыкли к
тому, что где-то стоят баррикады, но тема уже потеряла свою
актуальность, и я отправился гулять в Сокольники с подружкой
третьедневошной именинницы. Как выяснилось, я с ней телефонами
обменялся, она два дня прождала, а на третий сама позвонила. Я был
очень удивлен этим фактом и не сразу вспомнил ее имя, но это не
помешало мне рассказать трогательную историю про то, как я постирал
джинсы с ее телефоном, а после, как неистовый криптограф пытался
выяснить, что же там за цифры были написаны, на этой слипшейся
бумажке. И что я обзвонил уже 288 человек, пытаясь найти ее,
единственную и неповторимую, и был готов сидеть верхом на телефоне
до тех пор, пока не услышу в трубке ее голос. Не знаю, поверила она
мне или нет, но результат воспоследовал, и 22 августа 1991 года,
первый день новой России, я встретил не дома, в Теплом Стане, а на
Красногвардейской, в милой и уютной «однушке», облепленной
плакатами группы «Маленький принц».