Очередная тележка на эстакаде, а парней след простыл. Ну и где они? Последняя тележка осталась. Мы даже практически уложились в отведенное время.
— Последняя? Давайте шуриком уже. Тороплюсь я. — водитель нервничал. На территории столпились уже несколько фур и грузовых газелей, парни куда-то запропастились. Этот торопит еще. Я спустила на подъемнике тележку эстакады на землю.
А дальше случилось снова непредвиденное. Меня напугал голос, я отпустила тележку, всё упало, а потом сверху упала я.
— Ты что здесь делаешь? Какого … — мужчина крепко выругался за моей спиной, а я разжала пальцы от неожиданно услышанного громогласного голоса и тележка с паллетами проехала под открывшуюся дверцу грузовой машины. Коробки снесло, они упали в рыхлый снег, которым замело за последние полчаса всю площадку. Торты вывалились на землю, некоторые упаковки лопнули и раскрылись, да даже если бы с ними ничего не случилось, этот товар стал непригодным. Сколько их там? Это какой-то кошмар, к моему долгу добавится еще один на пару десятков тысяч.
— Мамочки!
— Роман! Объясни мне, пожалуйста, что она тут делает?
— Ой, безру-укая-я-а-а… — протянул подбежавший товаровед. Предупреждал же. Говорил, что конец мне придет, если напортачу. Вот. Напортачила. Это всё от того, что я так замерзла, а еще под свежевыпавшим снегом настоящий гололед. Да я еле хожу! Так скользко.
Вот и сейчас, выпустив из рук тележку, достаточно было сделать шаг, поскользнуться и завалиться поверх этих тортов.
Всё бы ничего. Но это торты-мороженые. Холодные! Еще и снег, которым хорошо так за шиворот насыпало.
Я поежилась от холода, мужские голоса фоном что-то говорили. ОН не кричал. Вообще было абсолютно спокоен, говорил просто таким ледяным тоном, что меня до костей вымораживало. Холодно…
— Эй, лягушонок, ты там примерзла что ли? — это Роман. Как только я на складе появилась прозвал меня лягушонком из-за моей ярко-зеленой формы. Других не было, выдали старую, которые уже никто из рабочих склада не носит.
— Не могу встать, помогите. — пропищала, забарахтавшись в куче упаковок. “Куртка-то хоть отстирается?” — с сожалением думала я. Мне ее сдавать надо будет. После такого меня точно уволят. Как пить дать — уволят!
Мужчина спрыгнул с эстакады и протянул огромную кисть, ухватил меня за руку и одним рывком поднял, я едва не упала на него снова, а он ловко отодвинулся, чтобы не запачкаться.