Затем снова посмотрела на Михаила.
— Что вы имеете в виду, барин? Я вас… Не вполне понимаю.
— Ты, Ольга, тоже не обычный человек, — ответил Ларин.
Сердце пропустило удар, а затем помчалось вскачь словно сумасшедшее, грозя разломать мою грудную клетку и умчаться вперёд.
Он всё же догадался. Или узнал!
Он знает, что со мной что-то не так.
Но как он понял?
Да уж, водить за нос образованного князя оказалось вовсе не так просто, как других крепостных или слуг барина. Великий князь меня раскусил в два счёта, похоже…
И что теперь со мной будет?
Но я снова глубоко вздохнула и взглянула ему в лицо.
— С чего вы сделали такие выводы? — спросила я, будто бы не понимая, о чём он говорил.
— Ты и сама знаешь, насколько ты необычна для крепостной, — отозвался Ларин и наклонил голову набок, разглядывая меня так, словно я какой-то очень интересный ему экспонат в музее…
— Я всё же не понимаю, о чём вы речь ведёте, барин.
Я смотрела на него так невинно, насколько могла.
Как ещё спасти себя от беды я просто не знала.
Поэтому решила не признаваться до победного.
— Ты говоришь и мыслишь не так, как все остальные, — пояснил Михаил. — Ты образованнее даже некоторых дворян. Твой духовный мир слишком…наполнен и сложен для женщины и уж тем более крепостной.
Всё так. Даже жарко стало.
Я не смогла скрыть того, что я совсем из другого теста, чем местные люди.
И, кажется, рассекретила себя.
Ой мама… Беда будет, беда.
Ощущение опасности выбросило в мою кровь столько адреналина, что я едва сдерживала дрожь.
— И что, по-вашему, это означает, барин? — уточнила я.
Надо же понимать его намерения теперь.
Он меня…убьёт? Или оставит для опытов?
— Что ты, Ольга — не крепостная, — ответил он уверенно, словно думал об этом не один день и пришёл к определённым, между прочим, логичным выводам.
Господи, и что же мне делать-то теперь?
Страх затапливал мою душу словно судно, которое потерпело кораблекрушение, наткнувшись на рифы…
На глаза невольно наворачивались слёзы, которые я пыталась смахнуть незаметно, чтобы князь не видел, что я плачу. Плачу от страха за свою жизнь.
— А кто же я? — задала я новый вопрос.
Мы говорили с Лариным, забыв обо всех титулах и условностях так, словно были равными. Словно время остановилось для нас обоих даже без участия здесь сил князя.
Между нами снова повисло молчание, нарушаемое лишь тихим тиканьем больших напольных часов…