За каким чертом
меня в него понесло — да кто ж его знает! В этот то ли ранний, то
ли все еще поздний час, проще и быстрей было через дорогу напрямую
перейти, тем более и машин на ней не наблюдалось. Видимо сказался
еще с детства вбитый рефлекс переходить дорогу правильно. Вот и
пошел. Не сообразил, что в моем положении спускаться по разбитым,
да еще и сырым ступеням — риск.
Уже в самом
низу, кое-как удержавшись от падения, понял, что дурость совершил,
но возвращаться смысла не было, так что потихоньку-полегоньку,
придерживаясь за стеночку, потопал вперед. Шаркал себе неспешно, с
тошнотой боролся, и тут услышал вскрик, за которым последовало:
— Добегалась,
тварь!
— Отстань! —
заметался эхом крик, прерванный то ли ударом, то ли пощечиной.
«Нахрен», — подумал, и уже собирался обратно к лестнице
повернуть, но тут до меня долетело:
— Я не буду
аборт делать!
— Да я твоего
ублюдка прямо тут вытравлю! Вместе сдохните!
Вот тут-то меня
и переклинило. Откуда только силы взялись. Рванул словно спринтер
по темному переходу, стараясь громче топать.
— Помогите! —
закричала девушка, но ее тут же заткнули.
Ближе к выходу,
разделяющая переход на два тоннеля стена закончилась, и я выскочил
на освещенный рассветными сумерками пятачок. Разглядеть что-то и
тем более разобраться мне не дали. Мужик какой-то на меня кинулся и
в живот ударил. Если бы не адреналин с алкоголем, сложился бы на
месте, а так, хоть и согнуло меня, но обхватить нападающего силенок
хватило. Мелковат он оказался. Даже на фоне не отличающегося
богатырскими статями меня — хлюпик хлюпиком. Подергался этот буйный
псих, попытался лбом в лицо ударить, но дальше подбородка не
дотянулся. В общем, шваркнул придурка об стену, тот глазки закатил,
дергаться перестал, но в куртку намертво вцепился. Пришлось его еще
пару раз приложить.
— Тьфу, —
сплюнул на сползшего вниз мужика лишившегося сознания и руку к
животу прижал.
Больно. Откуда
у этого дохляка только силы на такой удар взялись. Что-то плохо
мне. Рука мокрая? Отнял ладонь от животу, поднес к лицу. Удивленно
посмотрел на темную пятерню. Кровь — дошло до меня очевидное. Глаза
сами собой вниз опустились и взгляд на ноже замер. Испачканное на
две трети лезвие чуть блестело в тусклом свете нового дня. Голова
закружилась, ноги подогнулись, разрисованные граффити стены
подземного перехода поплыли.