Мы покидаем стены горе-лечебницы и Агата присаживается на лавочку около входа. Достает из сумки телефон, нервно поглядывая на наручные часы, обвивающие тонкое запястье.
– Что делать с водителем внедорожника?
– Тебе ничего. Пусть радуется, что ты не написала на него заявление.
Была б моя воля, придушил прямо там. Очередное хамло, считающее себя Богом на дороге.
– Как вообще себя чувствуешь? – смотрю на ушибленный лоб и появившуюся шишку.
– Все нормально, пройдет. Спасибо огромное за помощь, но тебе не стоит сидеть рядом со мной. Лена приедет с минуты на минуту, – она стучит пальчиком по экрану смартфона.
– Не думаю, что кто-то из университета будет прогуливаться по больничном двору.
Присаживаюсь рядом, едва касаясь ее, но все же соблюдая небольшую дистанцию. Я уже итак сильно напортачил, отправив тот глупый снимок. Чем только думал?
Цветочный аромат духов Агаты витает легким шлейфом в осеннем теплом воздухе, и я сдерживаю себя, чтобы не придвинуться ближе и не сгрести ее в охапку. Хотел вызвать хоть какую-нибудь эмоцию, обратить на себя внимание, но никак не рассчитывал, что она назовет меня мальчишкой.
В кармане звонит телефон, на экране горит “отец”. Блокирую вызов, убирая смартфон обратно. Старик как всегда разозлится, но мне не привыкать. Вечное разочарование семьи Орловых – мой главный титул. Похлеще, чем капитанское звание.
Агата делает глубокий вдох, а затем все же смотрит на меня своими зелеными глазами, напоминающими сосновый бор после дождя: темные, манящие, скрывающие миллион тайн и чувств.
– Матвей, я благодарна за помощь, но думаю, тебе и правда стоит уехать. Дело не только в том, что нас могут увидеть вместе, – она закусывает пересохшую губу. – Мы с тобой очень разные. Поверь, меньшее, в чем я сейчас нуждаюсь – проблемы из-за случайной связи со студентом. Я только начала выстраивать свою жизнь и не готова все разрушить из-за пьяной ошибки.
–– Ты была не настолько пьяна, чтобы не понимать, что делала, – возражаю я. –– Мы можем узнать друг друга. Сама устанавливай темп, а я подстроюсь.
Она легонько качает головой, горько усмехнувшись.
– Ты не улавливаешь сути. Это была ошибка, – ее голос усталый, но твердый. Мой слух режет слово “ошибка”. Почему-то вспоминаю тот хмурый зимний день, когда я случайно проснулся посреди ночи. Мне было десять, в спальне почему-то не горел свет, из окна дул морозный ветер. Я поднялся с кровати и выскочил в коридор, хотел попросить маму закрыть витражное окно, но случайно стал свидетелем их разговора с отцом. Он тоже считал меня ошибкой.