Вздрагиваю от резкого окрика и бросаюсь к столу. Вспышка нового видения меня останавливает. Едва я прикоснусь к посуде, мачеха в тот же момент вскочит на ноги, и драгоценный фарфор разобьётся. Виноватой буду я.
Замедляюсь ровно настолько, чтобы оказаться хотя бы немного в стороне от стола.
Мачеха вскакивает. Мелодичный звон столкнувшихся в воздухе кофейника и сливочника. Глухой звук при падении осколков на ковер. Запах кофе становится ярче. Светлый ворс окрашивается в коричневый цвет жижи.
– Дрянь, – взвизгивает госпожа Фецилия. – Это из-за тебя.
Опускаюсь на колени, чтобы собрать то, что осталось от любимого сервиза мачехи. Всё равно виновата я. Толку от этого предвидения.
Дверь отворяется.
– О, какая честь, Ваша Светлость, – приторно-сладким голосом начинает мачеха. – Вы так неожиданно. Простите, что мы не можем принять вас как подобает.
Гость молча стоит в дверях, из моего положения видны только его сапоги из тонко выделанной кожи. Такие стоят целое состояние. А выше поднять глаза я не решаюсь.
Зато мужчина, по-видимому, смотрит на меня, потому что мачеха вдруг переходит к оправданиям:
– Служанка – неряха. Опрокинула поднос с завтраком. Так неудобно перед вами.
Ноги в сапогах направляются прямо ко мне. Останавливаются рядом.
– Служанка? – раздаётся над головой низкий рокочущий голос, от которого веет угрозой. – У меня другие сведения. Встань, девочка.
Поднимаюсь на ноги. Никаких вспышек предвидения больше не происходит. Понять, что нужно от меня неожиданному гостю, я не в состоянии. Мне становится жутковато. От него исходит такая мощь, что всё моё тело деревенеет.
– Пошла вон, – шипит мачеха.
И я даже с некоторым облегчением делаю шаг к двери, но тяжёлая рука ложится на моё плечо, удерживая.
Меня окутывает сложный древесный аромат, из которого я могу выделить только нотку сандала, слабенький аромат можжевельника и некую терпкость, принадлежащую, я почему-то уверена, только этому мужчине. Всё это странно волнует меня. Как будто я не впервые вдыхаю этот запах. Может ли быть память у предвидения?
Мысли в голове окончательно спутываются.
Лорд Ардэн отпускает моё плечо, бесцеремонно завладевает моей левой рукой и, развернув ладонью вверх, проводит большим пальцем по внутренней стороне запястья. От его прикосновения под кожей появляется покалывание и прорисовываются очертания небольшого кружка с неясным символом внутри.