- Уходи, - жестче произнесла она. – Пока нас кто-нибудь не увидел…
…например, батюшка, которому должно было бы надоесть ожидание… или братья… или еще кто… не хватало, чтобы слухи пошли. А то и вовсе, не приведи Иржена, родственники, которые в питии порой теряли меру, исполнят первоначальный план…
- Уходи, уходи, - Эльвира подтолкнула несостоявшегося супруга к окну. – Ты же не хочешь, чтобы обо мне нехорошие слухи пошли?
- А поцеловать?
Целовать Себастьяна ей не хотелось совершенно. Она коснулась ледяными губами щеки.
- Я буду помнить о тебе! – сказал он.
- Я тоже, - соврала Эльвира и, дождавшись, когда ненаследный князь исчезнет в оконном проеме, выдохнула с немалым облегчением.
Вот уж верно сказано: поспешишь…
Эльвира присела перед зеркалом… нет, надобно брать графа… конечно, шепчутся, что в свои семьдесят он весьма по мужской части активен, но и лучше, меньше проживет… а вдовой быть не стыдно…
Дверь открылась без стука:
- А хто тут?! – пьяный батюшкин бас перекрыл соловьиное пение.
Эльвира и сама пуховку выронила.
- Никого, батюшка…
- Элечка, ты одна? – барон Чеснецкий покачнулся, но на ногах устоял.
- Одна, батюшка…
- Сбег?
- Он нам не нужен.
- А… - барон хотел спросить, отчего вдруг случилась столь резкая перемена, но передумал. Во-первых, на грудь он принял изрядно, а потому в голове шумело, и шум этот мешал должным образом вникнуть в объяснения. Во-вторых, избранник дочери ему не нравился.
А в-третьих, князю зверски хотелось спать.
- Не нужен, - с нажимом повторила Эльвира, проводя по волосам щеткой.
- Ну… - барон понял, что должен изречь что-то глубокомысленное, этакое, но не знал, что именно. – Затогда ладно… пущай… а ежели чего… то мы его того! Во!
Во устрашение беглого жениха, он стукнул кулаком по каминной полке, которая хрустнула.
- Ах папенька, - Эльвира вымученно улыбнулась: спорить с папенькой не имело смысла. С другой стороны, управлять им было легко. – Отчего мне так не везет-то?
Папенька лишь крякнул и вновь по полке кулаком шибанул, избавляясь от эмоций, выразить которые иным способом он не был способен.
- Так это… того, - ласково произнес барон, за дочь свою, излишне разумную, переживавший вполне искренне. И пускай не по нраву ему был выбранный Элечкой жених, но смирился бы.
Принял бы как родного.
А глядишь, лет через пару, или не лет, но бочек семейной настойки, каковую готовили по древнему рецепту – по слухам, именно благодаря ему Чеснецкие и вышли в бароны, а потому рецепт оный берегли крепко – и сроднились бы…