Незнакомец. Суровый батя для двойняшек - страница 2

- Убирайся. Уходи. Тебе здесь не место.

- Они мои? Только скажи… двойняшки – мои?

- Нет. Мои и моего мужа.

Маше удается выставить меня из зала. Мы стоим у стены в коридоре между залами.

- Ты?! – девушка, сломавшая меня, стоит в пяти сантиметрах от меня, и я скольжу по ней удивленным взглядом.

- Как давно ты в городе?

- Недавно.

- Твое кафе?

- Да. Надо же чем-то зарабатывать на жизнь.

Мария говорит, и я слушаю ее завороженно. От знакомых ноток забытого давно голоса схожу с ума, и меня знобит под прицельным синим взглядом ее глаз. С годами Мария превратилась в настоящую красотку. В нереальную красавицу.

Сейчас ей двадцать четыре? Уже настоящая женщина.

- Ты очень красива, - беру Машу за запястье, смотрю на циферблат дорогих часов. Не выдерживаю, протягиваю руку к ее волосам. Они длинные светлые перламутровые.

Маша вздрагивает, когда мои пальцы случайно касаются ее лица и отдаются в ней миллионами импульсов, тревожат душу, отправляют прямиком в прошлое - ад.

- Я не знал, что кафе твое, - невнятно извиняюсь.

- Ничего, здесь всем места хватит. У кого-то день рождения?

- У Машеньки… ей сегодня три.

- Машей назвал? Надеюсь, не в мою честь.

- Случайность.

От нашей близости не понимаю, что говорю, кому, зачем. Мне кажется, что сейчас мы снова в особняке Угрюмого, что не принадлежим себе. И как тогда растворяемся друг в друге и мозг отключается.

Меня топит в эмоциях, неподвластных разуму, телу.

Хватаю Машу за талию, прижимаю к себе крепко-крепко.

- Мне нечем дышать! Пусти. Седой!..

Давно меня не звали «Седым», поэтому от неожиданности вздрагиваю и на мгновение теряю контроль над Машей.

- Пожалуйста, пусти…

Снова сжимаю добычу в руках. Мои руки скользят по стройной женской спине, мои губы вцепляются в длинную шею, кожа которой по-прежнему дурманит.

- Ты спятил! – Мария толкает меня в грудь. – Я замужем за Кутузовым.

- За Кутузовым?.. – тихий стон вползает мне в душу.

- Да. И дети – его, - добивает меня Маша. Она вся дрожит и зябко ведет плечами.

Я тоже дрожу от негодования.

Мария будто пощечину мне влепила.

Отстраняюсь, выпускаю свое прошлое из цепкий объятий, мрачнею.

- Пойду к своим, - разворачиваюсь, ухожу к столику, где меня давно ждет моя Маша…

А первая Маша стоит, не уходит. Смотрит мне вслед, также как тогда, пять лет назад.

***

2. Глава 1

Седой

Встревоженное выражение лица Угрюмого с раннего утра не сулит никому ничего хорошего.