Но всё равно бесит.
Дома расслабиться не успеваю. Нелёгкая приносит отца. Как будто мало ему сегодняшнего разговора. Но двери открываю, конечно. Понимаю, что он – заложник условностей нашего больного общества. Требовать от него, чтобы он шёл против ветра, не могу. Хотя оценил бы…
Смотрю исподлобья. Отец проходит в гостиную. Долго молча стоит у панорамного окна, всматриваясь в горящий огнями город.
– Красивый вид. Когда живёшь в частном доме, очень не хватает ощущения высоты и взгляда на мир свысока.
Молчу. Мне нравится квартира. Папа подарил мне её после колонии, когда я второй раз поступил в университет и пытался вернуться к нормальной жизни. Очередной шарлатан сказал ему тогда, что у меня острая потребность в одиночестве. Мол, в колонии люди лишены возможности уединения, и это сильно давит на нервную систему. Может, так и было – я уже плохо помню. Но гиперопека близких в родительском доме действовала мне на нервы точно не меньше. И я искренне обрадовался, когда у меня появилась собственная берлога.
– Я не всемогущий… – папа присаживается напротив меня в кресло. – Я не могу взмахнуть волшебной палочкой и стереть у людей из памяти информацию о твоём прошлом. Наркотики, колония – это всё триггеры для общества. Многие тычут в тебя и говорят: “А вот Белов вообще…“, чтобы оправдать свои грехи. Чтобы в своих и чужих глазах выглядеть чуть лучше. Им плевать на тебя – им главное сделать себя чуть беле и пушистее за твой счёт.
Я молчу. Сто раз уже эти речи слышал. Мне нет дела до всех. Я хотел бы уехать на край света, где никто меня не знает, и начать жизнь с чистого листа. Но родители не дадут.
Как-то завёл об этом разговор, а мама разревелась… После смерти младшей сестры, она стала очень истеричной и слишком ранимой. Чуть что – в слёзы. А я не могу видеть, как она плачет. Жаль её становится сразу ужасно. Что угодно сделать готов – лишь бы улыбалась.
– Понимаешь, Мия такая. Нежная принцесска, над которой всю жизнь все трясутся, попу на поворотах заносят, охают-ахают…
Интересно, как это сочетается со словами мамы, что отец запер её в закрытой школе за границей? Кто там над ней трясся, если родителей не было рядом? Не стыкуется.
– Она в облаках витает. Классическая музыка, органные концерты, опера, балет, – папа продолжает расписывать её как какого-то сказочного персонажа. – И ты… Весь в татуировках, с серьгой и стрёмным анамнезом.