Сердечко сладко сжимается, сейчас увижу малютку, прижму ее к своей груди.
− Лидочка! – радуется мне мама Романа Александровича, голубые глаза сияют. – Проходи скорее. Как хорошо, что ты пришла.
− Случилось что−то? – волнуюсь, но Вера Дмитриевна качает головой, и я выдыхаю. – А у меня сегодня выходной, я по делам бегала с утра, да вот к вам решила, Марьяшу навестить. Можно?
− Нужно! Проходи скорее. Как ты с внучкой побудешь, она потом дня два спокойная, а потом снова плакать начинает, будто по тебе скучает. Вроде сытая, ты же молочко передаешь, мы его храним как положено.
Мне не нужно много слов, почти бегу в знакомом направлении. Марьяша у няни на руках, носит ее по комнате. Девушка тоже рада мне, ждет, пока помою руки и с облегчением отдает ребенка мне.
− Фух, хоть отдохну, а то все руки уже оттянула, не смотри, что малявка.
А мне эта ноша не тяжела. Я целый час занимаюсь малышкой. Кормлю, переодеваю, даже делаю массажик, как учили в школе будущих мам. Марьяша кряхтит и улыбается, ей приятно. Воркую, как мечтала со своей девочкой.
Потом усаживаюсь в кресло−качалку у окна, укачиваю ребенка. я пою колыбельную, любуясь красивым маленьким личиком. Ее мизерные пальчики обхватили мой палец, будто держится за меня и не хочет отпускать.
Мне так хорошо. Отступает мрак, весь тот ужас, который незримо постоянно рядом со мной. Я просыпаюсь с криками посреди ночи, муж давно ушел в другую комнату спать, мешаю ему. А бывает средь бела дня так накроет, что сажусь на корточки и сижу, обхватив колени, пока не отпустит.
Я понимаю, что Марта права, самой не справиться с депрессией. Но не могу пока принимать сильные лекарства. И боюсь, что совсем рехнусь. Перестану однажды воспринимать реальный мир, провалюсь в черноту с постоянным детским плачем.
Но вот сейчас все совсем не так. Я будто домой вернулась. К любимому мужу и доченьке. Муж сейчас приедет с работы, поцелует меня и малютку, потом будем ужинать вместе. Я и ему сделаю массаж, ведь работа в офисе утомляет.
Знаю, что выдумываю сказку. Мой муж отвратительный человек, а не приветливый добрый Роман Александрович, отец этого чуда, которое уснуло на моих руках.
Я тихо покачиваюсь и пою едва слышно. Не хочу, чтобы сказка кончалась. Вдруг слышу шаги позади. Даже не слышу, а чувствую. Поворачиваю голову и встречаюсь с добрым голубым взглядом.