Павел переехал в Москву и, всё ещё захлебываясь от злости, начал завоёвывать столицу, и через десять лет завоевал – в тридцать пять стал почти хозяином города. А в сорок пять перешёл на другую сторону баррикад, стал известным банкиром. И вот уже десять лет он уважаемый бизнесмен. За эти тридцать лет, что прошли со дня смерти Тани, его горячо любимой жены, он только официально был женат восемь раз, а сколько неофициально – не мог вспомнить. У него только от официальных жён родилось десять человек детей, и ещё пять или шесть – от неофициальных, но дети эти все были нежеланными, и от появления их радости не было никакой. Он не мог забыть Таню, свою единственную любовь, а единственный ребёнок, которого он желал – умер.
Павел Павлович лежал в своей роскошной постели, в роскошной комнате, в роскошном доме и делал вид, что спит. Его холуи заглядывали к нему в комнату, видели, что он спит, и уходили. Но он не спал, лежал с закрытыми глазами. Он устал от своей тупой челяди, от их глупых и ненужных вопросов, от их подхалимства и чванства. И рядом с ним нет никого, кроме этих тупых ослов. Ни одного близкого человека, который бы его любил. Нет, не любил, хотя бы жалел, искренне жалел. Денег у него несколько миллиардов, не рублей – долларов. И за эти миллиарды нельзя купить здоровье, нельзя купить любовь, даже жалость к себе не купишь.
Шевченко накрылся одеялом с головой, подумал о поездке в Германию, об операции, понял, что боится, боится поездки, боится операции, врачей боится. А потом тихо, очень тихо, тоже боясь, что услышат его холуи, начал выть.
10. Глава 10
Поздний вечер. Они только, что занимались любовью, и теперь Рома лежал на спине, положив подушку повыше, а Ксюша, приподнявшись на локте, удобно устроившись рядом с ним, водила пальчиком по его лицу, считала его веснушки, хотя он пытался удержать её руку, поцеловать…
Как Рома и предполагал, она ждала его около двери, открыла сразу, он даже не успел позвонить в звонок. Обняла его за шею, прижалась к нему, а он приподнял её, понёс в комнату… и чуть позже, наконец, пожарил ей картошку с луком, которую ей так хотелось отведать. За ужином Ксюша спрашивала, где он был, что делал, но Рома отвечал уклончиво, решил, что не нужно ей ничего знать… А спустя какое-то время заставил себя забыть обо всём неприятном, что произошло с ним сегодня, – этот вечер и эта ночь принадлежат только его женщине…