Но сейчас я ходила по вечернему городу и оплакивала жуткую смерть последнего родного человека, понимая, что тоже обречена. Села на лавочку в сквере у реки и вновь прокрутила в голове события последних пяти дней.
В тот роковой вечер мы с однокурсниками возвращались с летней практики – с заплыва на байдарках. Две недели мы жили в лесу, спускаясь по реке, готовили еду в котелках и купались в водоёме. Я даже гребла двойным веслом ради эксперимента. Было сложно с непривычки, но очень увлекательно. Парни поехали в универ относить снаряжение на кафедру, а девушек профессор отпустил по домам. Эта была последняя практика в это лето, впереди нас ждали долгие счастливые каникулы!
Уже стемнело. Я, дико уставшая, но бесконечно счастливая, с походной сумкой на плече зашла в подъезд. Стоило сразу насторожиться, когда я подошла в квартире и попыталась открыть дверь, а она оказалась не заперта. Только я, наивная дурочка, решила, что это мама оставила дверь открытой, ожидая моего скорого возвращения. Поэтому спокойно дёрнула за ручку и вошла внутрь.
И только успела захлопнуть за собой дверь, как мне на губы легла чья-то прокуренная, шершавая ладонь. Мужик потянул меня на себя, обхватив за плечи и парализуя движения рук. Подлец пнул ногой мою сумку и закричал кому-то:
— Вован, тут красотка подоспела. Видно, дочь той бабы. Уж получше её будет!
— Пожалуйста, не трогайте её. Она ещё девочка, – услышала из дальней комнаты голос мамы. – С мужчинами не была, лучше меня по кругу, пожалуйста, прошу, молю. Ей ещё деток рожать…
Я попыталась брыкнуть ногами, оттолкнуться и увернуться, но на помощь первому подоспел второй подонок. Он вставил мне в рот кляп, а после обхватил за ноги и вместе с напарником понёс в ту комнату, где уже была мама.
— Заткнись, сука. На тебе уже живого места нет! Сиди у батареи. Вот и тебе кляп. Наслаждайся зрелищем, как мы лишаем девственности твою драгоценную доченьку! И не смей отключаться. Смотри и страдай, сука. Нам за это заплатили! За вашу боль! Ещё и на камеру всё снимем.
Меня швырнули на кровать и привязали так, что я была перед ними как на ладони. Руки и ноги были неудобно разведены в стороны, а все интимные места оказались в свободном доступе для этих тварей.
Посмотрела на маму. Она была голая, привязана верёвкой к батарее, вся в ссадинах и кровоподтёках, в разорванном домашнем халате. Её явно изнасиловали, волосы слиплись, глаза опухли от слёз.