Тогда я поверила и ошиблась.
Мне стоит огромных усилий открыть глаза. Но, похоже, я сделала этого для того, чтобы увидеть довольное лицо Анфисы и понять — она добилась своего, поэтому теперь вполне обоснованно может злорадствовать.
В ее глазах отражается неприкрытая насмешка, а у меня в груди ярость смешивается с бессилием. Сейчас есть куда более серьезные проблемы, с которыми нужно разобраться. Борьба с первой любовью моего мужа, которую он постоянно называл «подругой», точно не стоит потраченного времени.
— Прошу прощения, я должна идти, — выпрямляю плечи.
Ответа не жду, просто обхожу «сладкую парочку» со стороны девушки, используя ее в качестве препятствия между мной и бывшим мужем. Пусть от нее хоть какая-то польза будет.
Уже открываю дверь, когда слышу грубое:
— Лена, стой!
А следом до меня доносится возмущенный писк:
— Леша!
Хотя в теле любопытно зарождается, я не оглядываюсь. Не хочу рисковать. Выхожу в коридор и быстро направляюсь в сторону лифтов.
Дверь одного из кабинетов распахивается, заставляя меня притормозить, но ненадолго. Лишь краем глаза замечаю миловидную девушку с русыми волосами и в сером брючном костюме, которая вышла в коридор.
Тамбур с лифтами, к сожалению, тоже не встречает меня пустотой. Двое мужчин в почти одинаковых, деловых костюмах стоят посреди небольшого холла с серыми стенами и что-то бурно обсуждают. Даже не обращают на меня внимания, когда я останавливаюсь рядом с ними.
— Нет, ты не понимаешь! Клиент хочет получить полную опеку над ребенком, а бывшую жену по миру пустить, — тот, что пониже, стоит ко мне спиной и трет шею, будто на нее повесили тяжелый груз.
— А мирное соглашение? — второй и с седыми волосами качает головой, на его лице появляется грустная улыбка.
— Я пробовал… ни в какую, — первый разводит руками. — Даже несмотря на то, что это он десять лет назад изменил жене. Именно по этой причине, они развелись. Но у женщины никаких шансов, сколько бы она ни ходила ко мне и ни плакалась, — мужчина вздыхает. — Она скрыла ребенка от отца, а у мужика бабла тьма-тьмущая. Да еще он с Алексеем Викторовичем близко знаком. Шеф, как услышал его историю о потерянном временем с сыном, режим цербера включил. Вообще, ничего слышать не хочет.
У меня дыхание застревает в груди. Невольно применяю услышанное на себя и чувствую, как кровь приливает к ногам, а желудок скручивает. Лишиться материнских прав… Отдать ребенка… Никогда не видеть лица сына…