— Пфр-фрррр. — снова послышалось из темноты пропасти.
— Да что ты говоришь? Не нравится меня слушать, значит, сам что-нибудь рассказывай. Не можешь? Тогда не перебивай. — я бы и сама была рада уже заткнуться и не бередить душу болезненными воспоминаниями, лишними напоминаниями о том, чего я лишилась и что забыла, но молчать в подобной обстановке мне казалось ещё более болезненным и напряжённым. — Я бы… я бы тебя оттуда мешок собачьего корма притащила. Мне кажется, тебе бы понравилось. — немного подумав, снова заговорила я после недолгой паузы.
6. Часть первая. Глава 6
— Ашими! — радости не было предела, когда я увидела в серых небесах своего белоснежного грифона. Поверить не могла, что у меня получилось. В грифоне я и не сомневалась — он чудо расчудесное и умничка.
Но радость моя длилась недолго.
Мощные лапы не успели даже земли коснуться, как грифон застрекотал клювом и разъярённо забил крыльями.
— Что? Что такое, мой хороший? — вскочив на ноги, я бросилась к Ашими.
Его зоркие и мудрые глаза впились в меня зло и… как-то обиженно и мученически, что ли.
Смахнув выбившиеся из причёски волосинки, которые трепали порывы ветра от взмахов могучих крыльев грифона, я внесла предположение:
— Не нравится это место, да? Не нравится земля? — мой птице-лёва утвердительно кивнул. — Тебе больно… — догадалась я, внутренне холодея. — Боже… Я не знала. Совсем не знала. Прости меня, пожалуйста, драгоценный мой. Но Тузик… Потерпи немножечко, пожалуйста, мой родной. Мой хороший, мой бесценный, мой самый-самый… Мы только в ращелину немножечко спустимся, спасём его и… и всё, моя прелесть. Я клянусь. Я обещаю.
Грифон взвыл, но, превозмогая боль, опустился на землю, припав на передние лапы. Намёк более чем понятный для меня.
Не теряя ни секунды лишнего времени, ни мгновения не желая продлевать боль Ашими, я резво полезла к нему на спину.
— Спасибо, спасибо, спасибо… — бормотала, как в бреду, вспоминая давно не практикуемые навыки. — Давай, мой хороший. Нам туда. Подсвети нам путь. Тузик должен быть с нашей стороны. Не поджарь его.
Ашимушка язвительно цокнул зобом.
— Да я знаю, мой золотой, восстановится, конечно, и ничего ему не будет, но ты же знаешь, какой он обидчивый? Обижаться будет дольше, чем восстанавливаться. В три раза дольше. По неделе на каждую голову.