За долгое ожидание в ночном аэропорту, ранний перелёт до Москвы, дорогу до музея и довольно продолжительную экскурсию, я не сказала Льву Викторовичу ни слова. Клянусь, даже не смотрела в его сторону. Почти.
Но его это обстоятельство абсолютно не смущает.
Он ведет себя, как обычно. Будто бы каждой клеточке этого сильного, красивого мужчины совершенно всё равно, что Юлька Громова дует на него губы.
Треклятый ледышка.
– Как ты малыш? – спрашивает Алан, придвигаясь ко мне ближе.
В вагоне метро не очень много людей, поэтому я чувствую себя вполне комфортно. Даже на секунду воображаю, что наконец-то стала нормальной. Такой же, как была до шестнадцати.
Вертихвосткой, как говорил папа.
А мама сравнивала меня с ручейком, который всегда найдет дорогу. Сквозь камень просочится и во всех ситуациях найдет выход. Вот только увы, оказалось – не во всех. И бывают такие камни – беспринципные, мерзкие отморозки, которым всё можно. Они ломают тебя, трогают и пытаются отхватить кусок пожирнее.
Настоящие убийцы ручейков. И надежд…
– Ты чего? Побледнела вся, – нахмуривается Рудаков.
– Всё хорошо, – улыбаюсь, заглядывая в искрящиеся теплом глаза своего парня.
Вот уж кто точно не будет грустить и рассуждать о камнях.
Алан склоняется над моим лицом и целует так, словно внутри меня разливается теплый чай с медом. Приторно и нежно.
Отвечаю на поцелуй, сталкиваясь с влажным языком и помимо сладкого облака пушистой ваты в груди, чувствую на макушке колкий, тяжелый взгляд.
– Давайте будем держать себя в руках, – молотком бьёт в затылок голос Демидова.
Замораживает душу. Сознание леденит.
– Всё нормально, Лев Викторович, – неохотно отстраняется Алан и глядя поверх моей головы хрипловато продолжает. – Не удержался.
Обнимаю его покрепче и дышу в вырез куртки, пытаясь отогреться.
Доехав до нужной станции, выбираемся из метро и идём на площадь. Людей вокруг становится всё больше, но я стараюсь отвлекаться. То на легкое поглаживание своей ладони Рудаковым, то на высокую фигуру в черной парке, шагающую прямо передо мной.
Ох.
Лишь бы на ноги ему не наступить.
– Нравится в Москве, зай? – спрашивает Алан.
– Нет так чтобы очень, – пожимаю плечами. – Жить бы здесь ни за что не хотела.
– А я бы хотела, – мечтательно произносит Галя.
– Тебя здесь сожрут, Галчонок, – усмехается Дамир. – Столица. Выживает сильнейший.