– Капучино? – приподнимает брови и с интересом смотрит на меня.
Поворачиваюсь к нему, прищуриваясь, потому что непонятно откуда взявшийся в серой Москве луч солнца ударяет в глаза. Боже. Того и гляди Айсберга мне растопит.
– Капучино с пенкой, – рассуждаю. – Это люди легкие на подъем, воздушные, мечтающие. Простите, – прикрываю рот ладонью. Привычка, оставшаяся с «брекетных» времён. – Но вы, Лев Викторович, на мечтателя не тянете.
– Латте?.. Нет?..
– Латте, – склоняю голову. – Тоже не вы.
– Опять недотянул?
– Да нет, – закатываю глаза. Какой он смешной, оказывается, когда в себе сомневается. – В Латте много молока, это люди, у которых тесная связь с мамой, – потупляю взгляд. – Например, я.
Его плечи каменеют лишь на несколько мгновений, но я и это успеваю заметить.
– Удивила, Юля, – произносит он сипло и снова отворачивается к меню. – А если я закажу банановый раф, ты скажешь, что это в честь моих предков, которые сидели на дереве и чесали от безделья волосатое пузо?
– Не-ет, – возмущенно проговариваю.
Молча наблюдаю, как он извлекает тысячную купюру и аккуратно укладывает её на прилавок.
– Мне чай, будьте добры. Черный и без сахара. Без надписей, молока и бананов, пожалуйста. А девушке Латте.
– С сахаром, – киваю. – Лев Викторович, давайте я переведу вам деньги за кофе.
– Спасибо, оставь это в качестве платы за молчание.
– За молчание?
– Да. Никому не говори про моих предков, - произносит серьезно.
– Да хватит, – машу рукой.
– Мы сейчас пойдем вот туда, – указывает в сторону вычищенной от прошлогодних листьев дорожки. – Будем пить кофе и чай, идти вперед. И молчать, Юля. Мол-чать. Во что бы то ни стало. Чтобы ты ни услышала. Это ясно?..
– Ладно, – забираю свой стаканчик и грустно вздыхаю. – Спасибо за кофе.
Следующие двадцать минут мы действительно молча гуляем.
Я гордо задираю подбородок всякий раз, когда мне отчаянно хочется чем-то с ним поделиться. Например, тем, как на улице внезапно потеплело или насколько в этом небольшом сквере всё продумано: и для велосипедистов дорожки есть, и для пенсионеров и мамочек с колясками – лавочки. Даже телефон зарядить можно в специальном автомате.
Вот она московская цивилизация.
Демидов же будто проваливается в свои мысли. Меня абсолютно не замечает, хоть хнычь. Так и не воспользовавшись крышкой, осторожно отпивает свой горячий чай из стаканчика и невозмутимо вздыхает. Смотрит прямо перед собой, кажется тем, кем и является: неподвижной ледяной скалой... Но ровно до того момента, пока я не замечаю движущегося к нам навстречу человека…