Вечером того же дня, после хлопот с расквартированием своего
отряда в станице, я вернулся в штаб к оговоренному часу, откуда
вместе с комендантом, уже, видимо, предупрежденным полковником
Красиным насчет моей новой роли, отправился в дом майора Николая
Спиридоновича Симонова. Комендант представил меня самому хозяину и
остальным присутствующим. Так я познакомился с другими офицерами,
расквартированными в станице, в том числе и с Милорадом Вуличем.
Но, в первый вечер не происходило ничего интересного. Вулич мирно
сидел в углу, медленно потягивая вино, и равнодушно смотрел, как
другие офицеры играют в карты. Его лицо было спокойным, но в глазах
сквозила душевная пустота, как у человека, который уже мысленно
простился с жизнью.
— Давно хотел познакомиться с вами, поручик Вулич, поскольку
слышал о вашей храбрости и хладнокровии в стычках с чеченцами и
прочими горцами, — сказал я, усевшись напротив и представившись еще
раз, уже ему лично.
Он поднял на меня взгляд своих черных проницательных глаз и
окинул спокойным взором. Холодная улыбка тронула губы уроженца
Сербии, когда он произнес с едва заметным акцентом:
— А, так вы — тот самый прапорщик Печорин! Я слышал, про вас,
когда был в Пятигорске. Вы там наделали много шума. Потому и
судачили потом о вас на каждом углу. Ходили слухи, что вы с кем-то
поссорились и даже кого-то убили на дуэли. И вам все сошло с рук.
Или это был для вас лишь способ развеяться, чтобы избежать
скуки?
— Развеяться иногда необходимо. Порой даже весьма вычурными
способами. Особенно, если постигли неприятности с женщинами, —
проговорил я.
— Ах да! Я слышал еще про вас, мол, загнали несчастного коня до
смерти, преследуя какую-то красотку, — улыбнулся серб, но его
улыбка вышла грустной.
— С тех пор, поручик, мое сердце разбито, — вздохнул я. И
добавил:
— Но, в основном, все эти слухи про меня — лишь досужие сплетни.
А о вас, например, говорят, что вы любите спорить с судьбой.
Он спросил:
— Мне кажется, что и вы, прапорщик, тоже из тех, кто верит, что
судьбой все предопределено, и что человек не может судьбу обмануть,
не так ли?
— Ну, не совсем, — пробормотал я.
А он сказал, улыбнувшись хищной торжествующей улыбкой:
— Тогда осторожно, прапорщик. Со мной опасно.
— Почему? — спросил я, делая вид, что не понимаю намека.