…А мазут на воде – субстанция крайне бесполезная, ни к чему толковому не применимая. Никчемная, одним словом, в прикладном смысле, но рассматривать постоянно меняющуюся цветовую гамму можно часами. Завораживающее, доложу вам, зрелище. И думается во время таких наблюдений прекрасно – неторопливо и ни о чем. Мечта, а не времяпрепровождение. Уверен, что и суворовцы были бы рады отдаться ему в увольнениях, да вот незадача.
Школьники лютовали. Соревновались, кто больше других «срубит» черных фуражек с красным околышем. Состязательность вообще была в то время в почете, чего только мы ни собирали, соревнуясь между собой: металлолом, макулатуру, листья по осени, зимой – снег. Нетронутой оставалась, пожалуй, только дождевая вода. Но одно дело – действовать по принуждению, по команде, под присмотром учителей, и совсем другое – когда сами придумали, забавы ради. Никаких стенгазет, грамот в «красных уголках», все исключительно ради удовольствия. Как деньги на мороженное откладывать со школьных завтраков, я их, завтраки, помню еще по десять копеек, потом по пятнадцать. А мороженное – по семь копеек. Кажется, даже за четыре было. Или мы с товарищем вскладчину брали за семь, одно на двоих? Раз я помню про четыре, значит он обычно давал только три. Вот же жмот! Почему у великих не хватает ума сделать удовольствия олимпийским видом спорта? Валяешься себе на пьедестале важно и в то же время в неге под гимн отечества. Еще было бы здорово получать награды и надбавки за хорошую память на пустяки.
Обе стороны ждали воскресений. Порознь, разумеется, и совершенно по-разному. Школьники предвкушали триумф и добычу, суворовцы же пребывали в тоске и во власти пораженческих настроений. Плохо, угнетенно чувствовали себя суворовцы. Всю неделю они придумывали, как бы увильнуть от увольнения в город, дабы избежать постыдного возвращения в расположение училища мало что битым, так еще и в неполной форме. Суворовское училище, не надо иллюзий, было армией, пусть и с малозаметными поблажками, во всяком случае, они не касались формы. Проступок такого масштаба срывал лавину административных и воспитательных мер – от мучительных допзанятий по строевой и физподготовке до позорных карикатур в стенгазете. Карикатуры в большинстве своем были дурацкими и неумелыми, персонажи неузнаваемыми, поэтому их подписывали фамилиями проштрафившихся.