должны осудить и – казнить. Ну, ладно, не совсем меня... Ту, в чьём теле я, на свою беду, оказалась...
Всего несколько дней назад я, Саевич Нина Никитична, жила своей размеренной, на долгие годы вперёд расписанной жизнью и даже в дурном сне не могла представить, что меня каким-то чудесным образом занесёт в незнакомый мир, похожий на европейское Средневековье. С королём, Инквизицией, магией... с вот этим вот всем, с чем я нечаянно-негаданно столкнулась буквально нос к носу...
И теперь я лежу на спине, по рукам и ногам прикованная цепью к железным кольцам, которые вбиты в каменную плиту. Обездвиженная и абсолютно беспомощная. Со спутанными длинными белокурыми волосами (да-да, из шатенки я превратилась в этом мире в натуральную блондинку!), с синяками и кровоподтёками на тонких руках с белой бархатистой кожей, принадлежащей, несомненно, очень молодой и изнеженной особе. С босыми ногами и в изорванном платье. С корочкой запёкшейся крови на губах и кровавыми, пардон, соплями, беспрестанно текущими из разбитого носа.
Меня пытали двое суток напролёт: с того момента, как я вдруг с удивлением осознала, что, погибнув в своём мире, получила новую жизнь и новое тело в ином. Однако, судя по плачевному состоянию моего нового тела, оно подвергалось пыткам ещё до того, как я в него переселилась. Его предыдущая хозяйка, не выдержав боли и издевательств, отдала Богу душу, освободив место для моей грешной души. Но этого рокового перехода никто, кроме меня, не заметил.
Надо признать, я мужественно перенесла обрушившиеся на меня истязания. Пытки бессонницей, голодом и жаждой тоже не помогали: я упорно не признавала того, в чём меня обвиняли. Я была настолько сильнее голода, сна, жажды и железа, насколько дух мог быть сильнее плоти. Я знала, что мне предстоит казнь – на виду у всего народа, где я во всеуслышание должна признаться в несовершённых мною злодействах. Вместе с тем я отдавала себе отчёт, что, если мне всё же суждено умереть, то умру я достойно, категорически отказываясь взвалить на себя ношу чужого греха.
Кровь снова пролилась этим утром, когда меня вели в зал судилища. От толчка в спину, которым меня от всей своей подлой душонки «наградил» надзиратель, я упала и ударилась лицом о камень. Из носа потекла кровь; было больно, на глаза навернулись слёзы. Но я, чтобы не доставить радости этому гадкому садисту, только крепче сжала зубы. И отважно послала его по всем известному в моём мире короткому адресу, за что получила дополнительный тычок под лопатку.