«Что это на уме у нас, смелый парень? – постукивает в моей голове науке неведомое передающее устройство, я его называю «дятлинг». – Последняя твоя пассия, из сверстниц, если бы разметала по подушке прическу, могла бы и не собрать…»
Я представил себе, как улыбалась бы девушка, слушая мои бессвязные бредни, и подумал, что хотел бы эту улыбку видеть. А еще – «Ну же, господа подержанные и траченые молью эротоманы!» – здорово было бы провести ладонью по этим волосам, разбросанным по подушке, потом поднести к лицу…
«Какое там «комиссарское племя»?! Пейзанка…»
Девушка остановилась напротив моей лодки, лицо повернуто в мою сторону, и я, грешным делом, подумал, что сейчас она улыбнется, а мне на старости лет не останется ничего иного, как уверовать в Господа, что, признаюсь, было бы крайне обременительно для нас обоих… Дальше и в самом деле произошла удивительная метаморфоза. Увы, не та, о которой я грезил. Девушка выхватила из кармана широкой цветастой юбки телефон – по-видимому «хэндс фри» забастовал или просто решил уйти в сторону от накаляющеяся обстановки – и неожиданно сдержанным тоном, но явно на пределе, внятно выговорила в микрофон, поднесенный к самым губам: «Убирайся из моей жизни, Бобан! Только попробуй отключиться…»
«Во как?! – ахнул я про себя. – Вот это по-нашему, по-русски!»
У девушки был легкий, едва заметный акцент, скорее всего польский, а может быть так «мягко» по-русски говорят где-нибудь на Львовщине или в Закарпатье – я, правда, не замечал, но это еще ничего не значит. Кстати сказать, ни по лицу, ни по одежде не подумал бы, что соотечественница… И эти разноцветные ногти на правой руке… Почему для среднего пальца она выбрала желтый? По-моему, не очень политкорректно.
В этот момент наши взгляды пересеклись.
– Вас это тоже касается! – получил я в свой адрес все в той же тональности.
«И неплохой английский, явно не школьный, легко перешла, без запинки…»
Также естественно девушка вернулась к родной речи:
– Гондон мальтийский!
Было ясно, что плотина не просто дала течь – рухнула, и притом сразу, до основания.
Я все еще по инерции улыбался – с возрастом все реакции замедляются, – когда телефон с обидно невыразительным для производителя стуком врезался в борт моей яхты и завершил свои земные часы серией внятных всплесков.