«Вот дерьмо… Так и есть – прохудился, гад…»
Не раздумывая бью по несуществующему мячу. Выходит суетливо и неказисто, однако достаточно для того, чтобы обувка, утратившая хозяйское доверие, описала короткую дугу и плюхнулась в соленую муть возле причала, почти на то самое место, где немногим раньше дрейфовал ярко-желтый предмет. Получилось.
«Какая же я свинья», – справедливо думаю о себе.
Море в порту – это маленькие моря, вечные моря-детеныши. Чаще слабые, беззащитные, так и не научившиеся как следует хитрить, путать метеосводки, коварно заманивать простодушных путешественников в смертельно опасные ловушки, мускулами поигрывать. Было бы чем поигрывать… С другой стороны, развернуться им толком негде: отобьют раз – другой бока о бетон, о камни, заплутают в винтах бронзовых, в якорных цепях запутаются – у кого хочешь задор и иссякнет. Лучше всего у них выходит – прятаться от моряков в плохую погоду. Мелюзга. Но им такая жизнь нравится – спокойно, как у океана в подмышке.
Случается, конечно, что разбивают моря-детеныши корабли и кораблики о причал. Но не со зла. Как младенцы неваляшку об пол. И вообще, если честно, такое дело редко без матушки их обходится, без матери-моря, в смысле.
Тихони и лентяи у нее – матери-моря – не в чести. За всеми она доглядывает, но за этими – с особым пристрастием. Если кто, несмотря на все материнские понукания, решит отлежаться по-тихому в сторонке от бури, то прорвется мать-море через все преграды – дамбы, плотины, заросли волнорезов – и уж тогда только держись, никому не сдобровать! Хаос! Знал бы кто, что на самом деле до лодок и людей нет матери-морю ровным счетом никакого дела… Это она так опрысков своих нерадивых на путь истыный наставляет, воспитывает. Слабое, конечно, утешение выходит для пострадавших от морской педагогики, но уж какое есть.
Маленькие моря, из тех что похитрее, стараются лишний раз мать- море не злить, шкодят себе понемногу, но без фанатизма, не беснуются. Аккурат, чтобы в лежебоки не записали. То велосипед умыкнут, что с краю, у самой воды оставлен… Исключительно из вредности стащат, нечего, мол, зевать. На что морю велосипед? Катерок старенький или яхточку, какая поменьше, чтобы не особенно напрягаться, притрут бортом к причалу наждачному – пусть почешутся, немытые. Другие лодки пораскачивают как следует, глядишь – и избавили какую от опеки веревочной, перетерлись канаты… Течениями такую защекотать – одно удовольствие. Если же матушка всерьез за бетонной стеной бушует, то в угоду ей можно напозволять себе чего-нибудь экзотического, ценит она в своих детях выдумку. Например, до столиков-стульев из портовых кафе добраться и с собой уволочь. Мебель всегда к месту: пикники у подводной живности чуть ли не каждый день – с лодок бросают всякую всячину, детвора хлеб в воду крошит, а порой и рестораны на объедки расщедриваются, все понемногу вкусьненьким балуют… К тому же, живут недолго, потому дни рождения справляют каждые четверть часа. А мебели катастрофически не хватает. Приходится рыбешкам, креветкам и прочим кальмарчикам на плаву есть. Диетологи из малюсков ругают их, настаивают, что это неправильно.