И тут удивление, когда отец привез меня знакомиться с его жениной и ее дочерью. Признаюсь, мне было все равно, лишь бы папа был счастлив. Но когда мы заезжали в знакомый двор, я охренел. Нет, еще более я охренел, когда мы притормозили возле подъезда, в котором живет не только мой друг, но и сама Лика. И тогда сомнений не осталось, папа женится на ее матери.
Вот тебе и чудеса.
― Ничего не хочешь мне рассказать, Демьян? ― услышал голос отца сквозь мысли.
― Ты о чем? ― повернулся к нему и размял шею.
Мы ехали домой. И хоть я давно жил в своей квартире, сегодня решил переночевать у отца.
― Мне показалось, что‐то странное в вашем знакомстве с Анжеликой. Ты смотрел на нее так, будто готов сожрать. Я прекрасно знаю этот взгляд.
Я перевел взгляд вперед и хмыкнул.
― Я действительно готов ее сожрать, пап. Ты прав.
― Объяснишься? Вы знакомы?
― Лика видела мое лицо впервые.
― Что значит, твое лицо?
― Пап, все что тебе нужно знать ― Лика моя девочка и я никого к ней не подпущу.
Отец нахмурился, притормаживая на светофоре. Некоторое время постучал пальцами по рулю, а когда загорелся зеленый свет, тронул машину в сторону дома.
― Багир, ты же знаешь, что я очень серьезно настроен по отношению к Наташе.
Я кивнул. В чем вопрос.
― И я не хочу, чтобы ей было больно, если ты обидишь ее дочь. К тому же, Лика прекрасная девочка, хозяйственная, добрая. Ты уверен, что она тебе нужна?
― Намекаешь на шлюх, которых ты привык видеть рядом со мной? Это же однодневки. Или ты мне не доверяешь?
― Я этого не говорил.
― Я сын своего отца. И если влюбляюсь, то один раз и на всю жизнь. Я умею различать женщину от суки, поэтому тебе не о чем волноваться.
― Что по этому поводу думает сама Лика?
Мы свернули на улицу, где находился наш дом и через пару дворов папа притормозил около наших ворот.
― Она еще ничего не поняла.
― Уверен, тебе понадобятся силы, чтобы она стала твоей.
― Ты о чем?
― Видел я, как она на тебя смотрит.
― И что?
― Посмотрим, когда она тебя отошьет. Как ты запоешь.
― С чего ты взял, что она меня должна послать?
― Такие девочки не любят хулиганов, ― хмыкнул отец, заезжая во двор.
Я ничего не ответил. Хулиганом меня называли лишь немногие и то любя. На самом деле к таким парням я не относился, больше считали это за прозвище. А вот кто боялся меня, тот называл Багиром.