Так, стоп! Почему отряд, в котором я оказался, забрался так
далеко? Какая Калмыковская крепостица? Вроде, от Волги полки
недалеко ушли, только первый эшелон Платова в степи нырнул… То есть
получается, я сейчас в его авангарде, который ждет караван
верблюдов из Оренбурга?
Доел кулеш, на автомате облизал ложку, сунул ее обратно в сапог.
И тут меня подозвал к себе пожилой, седоусый казак, сидевший чуть
поодаль, у другого, меньшего костра. На нем была форменная
серо-рыжая шинель без погон, но с аксельбантом – выходит, старший
начальник. Полковник? Его лицо, жесткое, обветренное, казалось
знакомым, но я не мог вспомнить, где видел его раньше. Может быть
на картинах в будущем?
— Хорунжий! Подойди-ка сюда!
Значит, это я. Петр Василич – хорунжий. Младший офицер. Ну, хоть
не рядовой.
Я поднялся. Ноги слушались чуть лучше, но все еще были
ватными.
Полковник прищурился, глядя на меня в отсвете костра.
— Ты чего, Петро Василич, прихворнул что ли? Бледный как
полотно. Голова кружится?
— Никак нет, — голос прозвучал чужим, молодым, но вроде твердым.
– Просто… прилег отдохнуть. Приснилась чепуха какая-то.
— Отдыхать еще успеешь, — отрезал он. – Посты ночью обойти надо.
Пароль “Святой Николай угодник”. Отзыв “Господи спаси”. Казачки
расслабились, ждут караван этот проклятый. А степь – она хитрая, да
и лихие люди могут объявиться. Гляди в оба. Особо на южной и
восточной стороне.
Он посмотрел на меня испытующе.
— Слушаюсь. Все будет исполнено.
— Вот и ладно, — кивнул полковник. – Ступай.
Я отошел. Вернулся к костру, где уже спали казаки, свернувшись
калачиками под чекменями. Что делать? Я в ловушке. В чужом теле, в
чужом времени, среди людей, которые идут на бессмысленную войну. И
знаю, что ее не будет. Или будет? Если я что-то изменю? Если что-то
скажу?
Нет. Сказать я не могу. Меня тут же сочтут сумасшедшим. А то и
шпионом, в такое-то время. Да и как я объясню, откуда мне известно
про переворот и смерть императора? Что же делать? Плыть по течению?
Возвращаться со всем войском на Дон? А там что? Родственники,
которые мигом раскусят. Дезертировать? Меня аж передернуло от одной
этой мысли.
Нужно осмотреться. Понять, кто я здесь.
Осторожно, стараясь не разбудить никого, я сел у еле тлеющего
костра. Достал седельные сумки. Мыло, опасная бритва, запасное
белье, пистолет тульского завода. Порох, пули… Шашка обычная, в
черных ножнах. Нашел я еще точилку и письмо уголком, написанные
трудно читаемыми каракулями.