― Мы с сыном часто прилетали сюда весной, тут поляны усыпаны цветами, и гораздо теплее, чем в наших краях.
Тон женщины был прохладным, но Рош не сдавался. Отчуждение уже не казалось такой хорошей идеей, и он хотел вернуться к нормальному общению. Только как загладить вину?
― Ты любишь природу? – спросил первое, что пришло на ум.
― Природу, тишину и уединение. Так живут знахарки, это свобода.
― Да, когда нет посторонних, это хорошо… Я скучаю по своей хижине на опушке леса. Тебе бы там понравилось, – маг поймал её удивлённый взгляд и пожал плечами, – там много цветов вокруг. Это моё первое собственное жильё. То жил среди магов, то у тётушки, а я люблю дикие места, когда вокруг никого. Сам себе хозяин, простая жизнь…
― Понимаю тебя, – вздохнула Кирна, подумав, что если останется рядом с сыном, то придётся забыть об уединении. В тех местах много поселений, кругом люди.
В отблесках костра знахарка выглядела печальной, притягательно нежной, тёплой… И Рош так захотел обнять эту странную, непохожую ни на кого женщину, что пришлось запрятать руки в карманы, чтобы не наделать глупостей.
― Хвороста ещё принесу, – пробормотал он, и позорно сбежал, злясь на себя за непонятное влечение.
Он долго бродил по кромке леса, думая о Кирне и своём влечении. В конце концов, маг прорычал ругательство, бросил хворост и с размаху врезал кулаком по ближайшему дереву, выпуская пар! Запутался, как сопляк в своих же чувствах!
Сверху градом посыпалось что-то мягкое, воздух наполнился запахом тухлой рыбы. Рош отскочил, но уже весь был покрыт липкой слизью и вонял, волосы превратились в отвратительное месиво. Зарычав на весь лес, маг саданул по другому дереву, ободрал руку в кровь, и получил упавшей сухой веткой по макушке.
В этот раз на его ругательства прибежала знахарка, и застыла, оценивая картину бедствия. Рош заметил, как подрагивают от смеха уголки красивых губ, и насупился. Каждый раз он перед ней дураком выглядит, сколько можно!
― Решил отведать фруктов? – с невозмутимым видом поинтересовалась женщина. – Плоды дерева саги очень вкусные, особенно до того, как сгниют.
Шагнув к магу, который счищал с рубахи красноватую слизь, она поддела веткой вонючую кожуру, застрявшую в его волосах, и отшвырнула. Озорные глаза сверкнули…
Смеётся над ним, а! Схватить бы язву, стиснуть в объятиях, заставить дрожать от его прикосновений… Перемазать в этой проклятой слизи, чтобы не он один вонял на всю округу! А потом впиться в пухлые губы, и целовать, пока она не забудет своего дикаря…