Чувствую, как он рядом откидываеься на спинку и хмыкает, явно заметив, что я смутилась.
Это всё пока что не для меня, но создаёт иллюзию, словно та, о которой снят этот фильм, своим чарующим голосом шепчет свою историю, не давая шанса не слушать, не слышать и, к сожалению, не понимать.
Девочка вырастает в умную, взрослую женщину, решившую написать о страшном.
Здесь даже воспроизвели сцены из здания суда в Израиле, заседание, которое та и решилась освещать, приехав из светлых Штатов.
— Какой это год? - Спрашиваю, подавшись вперёд к экрану и упираю локти в колени, положив голову на ладошки.
— Шестьдесят первый, Ален. - Отвечает Вадим, не меняя позу.
Я слежу и начинаю сопереживать Ханне, решившейся опубликовать работу, которую не принимает никто. От нее отворачиваются даже некогда дорогие, а она не сдается, хотя даже ее издательство пытается на нее надавить. За то, что Ханна впервые решилась назвать всё своими именами, назвав осужденного - ничего не понимающим винтиком в этой огромной жестокой системе нацизма, пугающей и умерщвляющий… на неё сыпятся обвинения, сейчас даже кажется, что все считают её пособницей, сумасшедшей.
Только именно в этот напряженный момент я вдруг чувствую, как Вадим, каким-то чудом оказавшийся рядом, поворачивает голову, приблизившись. Замирает и с медленным шумным ломаным вдохом заставляет всё оборвать, просто вытягиаая некогда мой воздух, ускользающий и не добирающийся до легких.
Тук… тук… тук…
Сцены фильма продолжают сменяться, но я замираю, сжавшись и уже повернув голову к нему. Его губы оказываются слишком близко, здесь нет и пяти сантиментов.
— Отодвинь…тесь…
Он отвечает тем же, не отстраняясь:
— Просто посиди… пожалуйста.
Нет. Это… это неправильно. Замираю, боясь двинуться и шевельнуться. Из последних сил мотаю головой, разрывая жутко давящее ощущение его присутствия, и отворачиваю голову, отсаживаясь подальше.
Мне надо уйти. Нужно уйти! Срочно встать и прекратить. Это не смешно. Это не работа. Это… выдыхаю, вдруг ощутив себя переломанной, будто он только что сделал то, на что с Ханной решился всеми признанный гений**.
Я не могу оправдать и понять… это убивает.
Зато Вадим Денисович встаёт и отходит, справляясь с ситуацией явно лучше моего мнимого участия. Просто уходит куда-то, оставляя меня здесь одну досматривать это кино.