За рулем включаю Фрэнка Синатру, и какое-то время сижу в полной тишине, наслаждаясь стуком дождя по крыше «ровера». Отец любил американскую эстраду шестидесятых. Говорил, что Синатрой можно исправить абсолютно любой плохой день.
У меня квартира в одной из новостроек с видом на море, поэтому дома у меня всегда пахнет солью и водорослями, и понятия не имею, как еще назвать тот характерный привкус, который появляется на кончике языке каждый раз, когда возвращаюсь в эти стены после напряженного рабочего дня. Сегодня еще до девяти, что редкость в последнее время. Предыдущие несколько дней пришлось заночевать в гостинице прямо напротив офиса, чтобы быть на работе уже в семь.
Но насладиться каким-нибудь тупым сериальчиком в благословенном одиночестве все равно не получается. Я долго пытаюсь игнорировать настойчивый звонок телефона, но он повторяется снова и снова. И на этот раз это не Андрей, а его папаша собственной персоной. Я прожевываю ломтик своего любимого Saint Angel с двумя видами благородной плесени и здороваюсь с будущим свекром, заранее зная причину его позднего звонка.
— Ну ты Машку и раздраконила! - смеется старый боров, хотя эти звуки больше похожи на стон подыхающей жабы. - Она мне плешь проела! Осатанела!
— Юрий Степанович, если это действительно доставляет вам столько радости… - Беру многозначительную паузу, предлагая ему самому додумать - шучу я ли жду отмашку.
— Ты моя чертовка! - снова крякает он и продолжает хохотать, изредка цитируя нелестные эпитеты, которыми меня наградила мать Андрея. - Ну порадовала! Давно так душу не отводил!
Я беру стоящий на столе стакан с минералкой, забрасываю в рот горсть своих вечерних витаминов и запиваю, а Завольскому говорю, что только-что выпила мысленный тост за наше «семейное единство».
— Если бы у моего сына были такие же яйца как у тебя - я не обрюхатил бы Регину.
— Звучит как комплимент, - немного кокетничаю, хотя от малейшей мысли о том, что эта старая жирная свинья может мысленно лапать меня за задницу, заставляет рот наполнится горькой слюной.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я ими не разбрасываюсь.
— Конечно, Юрий Степанович. Вы же знаете, что на этом фронте я всегда буду подавать вам патроны и помогать отстреливаться. Мы же почти одна семья.
— Ладно ладно, лиса, думаешь, я не знаю, зачем ты подлизываешься?