Шейхар стоял, словно язык проглотил, хотя, судя по взгляду, явно хотел сожрать меня!
Вон как оба взмокли!
Впилась взглядом в прозрачные капельки, что стекали по выбритым вискам Шейхара со скулы на шею. Как же хотелось слизнуть их, ощутить языком чуть шероховатую кожу. Скользнуть по вискам, оставив мокрый след. Прижаться губами к судорожно подергивающемуся кадыку. Впиться клыками в нежное местечко между шеей и плечом, оставив свою метку.
«Чтобы любая шалава на многие мили вокруг видела, кому принадлежит этот самец. Оба самца. Мои!— вдруг проснулся дремавший во мне зверь.
Да нахрен они нам сдались! — не соглашалась я. — Других найдем!
Мои! — упорно урчала самочка внутри меня, облизываясь и переводя жадный взгляд с одного самца на другого, залипая на потемневших глазах с вертикальными зрачками.
Нет! — встряхнулась, сгоняя сладкий порочный морок».
Отвела взгляд, отхлебнула чайку и откусила сладкую лепешку.
— А… Ну пусть приходят к обеду, так сказать, приглашаю их на чай! Да и без подарков пусть не являются! Не приму! — съязвила я, скрывая похоть под сарказмом, надеюсь, что поймут, что в их визите я не нуждаюсь.
— Хорошо, — кивнули они, окинули напоследок горячими взглядами и ушли.
Вот мудозвоны!
Ну, погодите, я еще вам яйца выкручу!
Побегаете за мной!,
— Так… Девы, чем мне грозит визит этих двух… М-м-м, невест? — едва сдержала себя, чтобы вслух не обозвать этих двух течных сук, что вешаются на моих оборотней.
Кхм… МОИХ?
— Они самые натуральные гадюки, хоть и родились волчицами. Будут ластиться к вам до родов, задабривать, перед хозяевами делать вид, что они вас любят, обожают и вообще, что вы самое дорогое, что есть в мире… Но…
— Договаривай, — посмотрела на служанку.
— После родов детей заберут… А вам… сотрут память… Обставят все так, будто вы только что познакомились… Внушат, что вы их любите… И так после каждых родов… Пока совсем не уберут вашу личность… Пока от вас не останется только пустая оболочка без материнского инстинкта…
— Охренеть! — вырвалось у меня.
Вот это новости!
“Бастэра, ты ничего не хочешь добавить?”
Но богиня затихарилась, благоразумно храня молчание.
— Воспитывать детей будут настоящие жены. Матерями ваши дети будут называть их … Вы их больше не увидите, — на их ресницах повисли слезы, бедные девушки едва сдерживали всхлипы.