Отцепил от пояса мертвого охранника
кобуру с пистолетом, а заодно и широкий ремень, Повесил портупею на
себя и прикрыл его толстовкой. Попробовал вынуть, удобно ли,
выщелкнул обойму, проверив боезапас, передвинул кордуровую кобуру
вперед, чтобы не мешалась. Глянул запасную обойму в специальном
чехольчике. Теперь у него, в дополнение к дробовику, есть пистолет
с дюжиной патронов в двух обоймах. Подумав немного, прицепил к
ремню и ножны с трофейной финкой. Надо бы заменить одежду, а то в
штанах-трениках и толстовке-худи, да еще и с пистолетной кобурой и
ножом на поясе, да с дробовиком на плече, выглядит он как какой-то
бандит-решала прямиком из девяностых. Если он напорется на
служителей закона, проблем с полицией не оберешься, к гадалке не
ходи.
Напоследок, только чудом не
изгваздавшись в крови и порядком вспотев, затащил трупы в
«аквариум», где просиживал штаны охранник. Не из благих побуждений,
просто чтобы глаза не мозолили. Все, теперь можно ехать.
Старенький, потрепанный жизнью, но
вполне бодрый «седан», отозвавшийся на брелок сигнализации, завелся
с полуоборота, датчик топлива показал половину бака. Егор задумался
о направлении своего маршрута. Откровенно говоря, ехать в сторону
центра сейчас было довольно глупой идеей, но ему как воздух
необходима была информация. У сидевших по своим углам дачников,
которые просто ждали дальнейшего развития событий, разжиться этим
ресурсом не выйдет. Да и просто посмотреть, что вокруг происходит,
будет полезно. Приняв решение, он направил автомобиль в сторону
МКАДа.
Дробовик мешался в салоне, несмотря
на свои довольно скромные габариты. Пришлось приткнуть его между
сиденьями и «торпедой». Не очень удобно, зато практично. Меньше
всего хотелось в самый неподходящий момент остаться без своего
главного аргумента.
Удерживая машину на малой скорости,
Егор старательно крутил головой, чтобы не пропустить ни крохи
информации. Над городом явственно повисло невидимое и неосязаемое,
но от того не менее страшное облако угрозы. Словно ощущение
густого, влажного воздуха перед самой грозой, когда даже дышать
становится тяжело. Оно проникало в каждую щель, в каждый угол. Это
чувствовалось не кожей даже, а мозгом, как хрустящий песок на
зубах. Люди попрятались, даже самые толстокожие ощутили этот
вязкий, пробирающий до самых костей и давящий на подкорку липучий
страх. На трассе было пусто, словно утром первого января.
Редко-редко мимо проезжала случайная машина; было заметно, что
каждый водитель стремился всеми силами поскорее оказаться дома, под
защитой родных стен. Да и открывающиеся взору картины подступающего
безумия подстегивали это желание, как ничто другое. То, что в
городе все плохо, было ясно и без подсказок. Вот «солярка» на
скорости влетевшая в бетонный столб. Лобовое и моторный отсек в
хлам, все залито кровью, но людей или их тел, ни в салоне, ни
поблизости не видно. Вот кровавый след через проезжую часть тянется
длинной полосой, словно коровью тушу перетащили с одной стороны
трассы на другую. Вот сразу два каннибала склонились на обочине над
трупом пожилой женщины и рвут ее на части. Вот большегруз слетел с
трассы, прихватив с собой за компанию пару помятых малолитражек,
дымится в кювете и никому до него дела нет. Вот небольшой
магазинчик на обочине зияет развороченными витражами. Пейзаж
удручал.