Она не стала его смущать и пошла вперед, пытаясь подстроиться под уверенный шаг Ксавьера. Тот держался воистину с королевской невозмутимостью. Ни намека на веселье не было в его глазах. Ксавьер был серьезен настолько, что Марину пробило дрожью и колкими мурашками.
«Он тебя на ложе ведет, - отметил внутренний голос. – И все кругом об этом знают. И знали весь вечер. Все, кроме тебя».
Марина аж вспотела от этой мысли и нервно вздохнула. Ксавьер, видно, расслышав это, чуть сильнее сжал ее ладонь.
«Чтобы не убежала, что ли?» - подумала она, чувствуя жгучие взгляды в спину.
Их провожали подростки, и Марина без всякого устройства для чтения мыслей знала, о чем каждый из них сейчас думает. Варьировалась только степень скабрезности этих мыслей. Однако ни один из них – даже Крис – не позволил себе высказать ни одной похабной шутеечки вслух. Все шутки были оставлены там, у дневного костра, а в корпус ребята пронесли только многозначительные взгляды.
Марину еще трижды обсыпали лепестками полевых цветов, прежде чем она рука об руку с Ксавьером дошла до аудитории. Крис и Шерман распахнули перед ними дверь, а когда они с Ксавьером вошли, плотно ее закрыли, оставляя наедине. За спиной сразу послышался шорох, и Марина поняла, что ребята столпились за дверью, хихикая и пытаясь услышать хоть что-нибудь.
Но Ксавьер не стал затевать бесед. Он повел Марину к следующей двери – в ее комнату, бывшую лаборантскую. И как только она туда вошла, то сразу уставилась на… огромную супружескую постель. Кто-то из ребят, пока они мотались по городу, похоже, похозяйничал тут. Судя по аккуратности, чистоте, праздничности и букетам полевых цветов – девочки.
Ксавьер неожиданно отпустил ее руку, отвернулся и закрыл за собой дверь. На ключ. Потом подошел к окну и задернул шторы. В комнате остался свет лишь одной-единственной свечи.
Марина поежилась и потерла себя за плечи. Ей было и зябко от страха, и нестерпимо жарко от волнения. Однако в смысле происходящего сомневаться не приходилось, и девушка неуверенно принялась расстегивать пуговицы.
Ксавьер стоял у нее за спиной, и Марина боялась обернуться к нему. Тишина давила и нервировала. Даже внутренний голос молчал, с любопытством наблюдая, как она все это переживет. Девушка стояла будто под десятком телекамер, хотя в комнате был только Ксавьер.