Князь рассудил, что лучшее, что он может сейчас сделать, это как-то потянуть время до возвращения Астерия. Для этого лучший способ – это вступить в мирный диалог с вселенцем. Поэтому Мышкин снова коснулся плеча лже-Елецкого и поманив его пальцем к письменному столу сказал:
- Сейчас пообщаемся, мил человек. Иди-ка сюда. Сейчас мы найдем добрый общий язык, - с этими словами он взял лист бумаги, карандаш и начал на нем рисовать египетские пиктограммы. В переводе на русский смысл его начертаний был такой: «Не бойся. Мир. Любовь. Хорошо. Как твое имя?».
Лже-граф, провел пальцем по пиктограммам, заулыбался, закивал, выхватил карандаш из рук князя и то же начал рисовать. Рисовал он быстро, явно обладая этим навыком на высоком уровне, однако рисовал он вовсе не пиктограммы, а девушку. К тому моменту, когда содержание его рисунка более прояснилось к столу уже подошла Принцесса Ночи и княгиня Ковалевская.
- Блядь! – только и выговорила Талия, глядя на рисунок.
Лже-граф, постучал пальцем сделанному наспех наброску, затем указал на госпожу Евстафьеву. Конечно, это была она.
К тому времени Мышкин уже догадался, что ожидаемый диалог с вселенцем пойдет не по его плану, но даже предположить не мог, что он получит такое развитие. Раньше, чем князь опомнился, псевдо-Елецкий обхватил его невесту и страстно поцеловал в губы.
- Эй! Эй! Уважаемый! – Геннадий Дорофеевич крепко ухватил его за рукав, пытаясь оттянуть от невесты.
И это наполовину удалось. Ровно настолько, что Принцесса Ночи получила возможность высказаться:
- Урод еще! Козел ебанутый! Я вообще-то замужем! – при этом баронесса умудрилась практически одновременно отпустить ему пощечину и ударить со всей ярости коленом в пах.
Псевдо-Елецкий, замычал от боли, согнулся и тут же недобрый блеск отразился в его глазах.
- Талия! Отходи! В спальню! – крикнул Родерик снова готовый развернуть магический щит. – Ваше сиятельство! Вас особо прошу, в спальню! И Талию уводите!
- Немедленно сюда, Талия! – княгиня предпочла довериться Мышкину и схватила баронессу за руку, пытаясь потащить ее за собой.
Однако госпожа Евстафьева вывернулась, и поняла, что именно сейчас боги дали ей шанс осуществить план по освобождению тела Елецкого от неведомого мудака и заодно драгоценного медальона. В три шага она добралась до бара, схватила уже проверенное в бою оружие и со всей силы ударила бутылкой игристого по голове графа.