И облизнула пересохшие губы.
Зря, в общем-то, но какой разум, когда внутри тянуло, маялось и требовало приключений. Так что, когда когтистая ладонь скользнула на талию, даже разум наполовину сдался. Оставшееся покинуло бедовую голову, когда величество прижал к твёрдой груди, а губы обожгло чужое дыхание.
Собственная рука вокруг чужой шеи и полная свобода действий осознались уже постфактум.
— Я должна вас… ах, — вдох оборвался, когда коготь прочертил по нижней губе, — лечить.
Последнее слово постыдно прошептала, чувствуя, как смешиваются дыхания. Тяжело сглотнула.
Мне не хватало воздуха рядом с ним, как бы за гранью это ни было. Я дышала через раз, боясь задохнуться. Не желая поддаваться и в то же время умоляя, чтобы он заставил меня шагнуть в эту пропасть.
— Лечить меня поздно, — отозвался он, едва касаясь.
Давая прочувствовать бездну, рядом с которой мы стояли, но издевательски не разрешая в неё упасть.
— Никогда… не поздно, — срывающимся шёпотом.
Судорога удовольствия прошла по телу, и я рефлекторно вцепилась величеству в загривок от того тяжёлого, пульсирующего напряжения, что царило между нами. Император зашипел, подался ближе, а после… осталось ли что-нибудь после?
Полупоцелуй-полуукус. Он наказал меня болью, но принёс бы большего удовольствия. Осознал, подхватил, а через мгновение невесомости усадил да всё равно на что.
И я дышала им. Я стремилась в него… вернуться? Бред. Если не случайность, он бы не заметил меня — яркую, но песчинку. Одну из сотни тех, что всегда кружат рядом. Ведь это он сильный, мощный, опасный. Сосредоточение всего, от чего я спасала других. От чего сама спасалась, убегая от Араэла.
Поздно.
Потому что всё в нём слишком — смерти, спасения, любопытство. Титул, власть, насмешка. Преданность и предательство.
И я.
Хриплый смешок, треск ткани, прохладные пальцы по горящей коже.
— Ты начинаешь мне нравиться. Из тебя вышла бы хорошая императрица.
— И сколько на это ведётся? — прикрыв глаза, когда рубашка сама поползла с плеч.
— Все.
Ахнула от укуса в плечо, ещё крепче обвила ногами вокруг талии.
— Удобно, наверное, — фыркнула, потянула за короткие пряди.
Дождалась короткого шипения и упала на что-то мягкое. Пришлось открыть глаза, но в себя это не привело. Скорее, усугубило, учитывая, что величество стоял передо мной с растрёпанной шевелюрой, без рубашки и с хорошо расцарапанным телом. Прикусив губу, взглянула на собственные ногти.