Внутри башни я действительно обнаружил нечто,
похожее на огромный камин или печь. Он был завален отсыревшим
мусором и затянут паутиной.
«Я могу сделать это за тебя. Так будет
быстрее», — предложила она.
—
Не стоит, — буркнул я, копаясь в седельных сумках. — Я предпочитаю
делать свою работу сам. Тем более, такую ритуальную.
Богиня… Сейчас она наверняка по-девичьи
закатила бы глаза, если бы у неё было лицо. Аная же просто
взмахнула рукой, и воздух вокруг наполнился десятками крошечных,
светящихся шариков, похожих на светлячков. Они зависли в воздухе,
заливая руины мягким, призрачным светом. Удобно.
Я
методично, без суеты, принялся за работу. Нашёл брошенный у очага
совок, частично расчистил очаг от мусора и паутины. Затем достал
свой нож скрытого ношения, гномьей работы, и вышел из башни.
Осмотревшись, я нашёл несколько сухих, просмолённых сосновых веток,
которые не успели отсыреть от морского воздуха.
Вернувшись в башню, я сел у очага и принялся
расщеплять ветки на тонкую, как бумага, лучину. Сложил лучины в
один, второй, третий слой. Снизу веточки тонкие как спички, повыше
те, что потолще. Мои руки работали уверенно и точно.
Я
не спешил, хотя чувствовал на себе её пристальный, изучающий
взгляд-невидимку.
Подготовив растопку, достал трут и огниво.
Простая, надёжная вещь, в походе просто бесценная. Трут,
заготовленный заранее, поместил в середину конструкции из щепок.
Несколько резких, высекающих искру ударов. Сухой трут вспыхнул. Я
прикрыл ладонями огонёк, чтобы его не задуло свежим морским
ветром.
Аная молча наблюдала. Я чувствовал, как её
первоначальное раздражение сменяется чем-то другим. Недоумением?
Любопытством? Может быть, даже толикой уважения.
Когда над лучиной заплясал маленький,
уверенный язычок пламени, я начал подкладывать ветки потолще. Огонь
разгорался. В какой-то момент парочка рун, высеченных на камне,
скупо засветились голубоватым светом. Внутри меня тоже что-то
зашевелилось, отозвалось на огонёк, что-то не физическое, а
ментальное. Я почувствовал, как напряжение последних дней
отступает, словно это пламя растопило во мне усталость и
страх.
Огонь в ритуальном очаге разгорелся ровно,
мощно, его свет плясал на древних стенах башни, отбрасывая
причудливые тени. Руны на камнях сияли ровным голубым светом. Я
подбросил ещё пару поленьев и выпрямился, отряхивая руки. Работа
сделана.