- Я попытаюсь сгладить углы, - явно переживал Арсений, - но я понятия не имею как можно оправдать полностью пустую больницу, когда тяжелому пациенту требовалась экстренная помощь. Возмутительная халатность! И ужас не только в том, сколько денег потеряет клиника, нет. Вы понимаете, что нашей репутации конец? Хоть слово за стены клиники… - он тяжело вздохнул, - это не просто скандал, а многомиллионные штрафы и выплаты для пациентки. Догадываетесь чем это грозит вам?
- Она не подаст, Арсений Петрович, - уверенно сказала Анна, - я её знаю все десять лет. Она вам и слова плохого не скажет, но… я готова взять оплату её реабилитации на себя. Это я виновата, ведь я обещала ей, что приду через пять минут, а сама… - она явно плакала.
- И без ваших оплат разберусь, - было плевать на её слезы директору, - мне нужны все документы на пациентку с самого начала обследования. До единой справки. Все чеки, каждый шаг, который она сделала у нас. Если есть медкнижка о прошлом лечении, тоже. В остальном вы свободны. И я надеюсь, что вы поняли, что ещё одно подобное действие с вашей стороны и вас вероятно ждёт тюремный срок.
- Может уже перевезти её в палату? Там навели порядок, - Анна.
- Пусть будет здесь до пробуждения, - ледяной ответ мужчины.
За ними закрылась дверь. До моих ушей же донесся тяжелый вздох директора.
- Арсений, я понимаю, что мы все накосячили… - говорил главврач.
- Ха! «Накосячили»?! Ты зажимал медсестру в служебной комнате, пока твоя пациентка умирала! – уже в полный голос рычал директор.
Я скрестила руки на груди и не выдержала:
- Заткнитесь и идите орать в другом месте!
Шмыгнула носом и стерла с щёк всё ещё бегущие ручьями слёзы. Как же чертовски гадко… плевать на боль. На всё плевать.
- К-хм… - показались из-за края ширмы испуганные глаза директора, - прошу прощения, Светлана. К-как вы себя ощущаете?
Врач на мои глаза попадаться явно не хотел.
- Разговаривать я точно сейчас не хочу, - мне хотелось отвернуться от него, но тяжесть в животе могла с каждым движением стать болью, так что я просто закрыла глаза.
- Я ввёл успокоительное несколько минут назад, - указал на капельницу у моей кровати он, - кровотечение мы остановили. Состояние у вас стабильное. Вашему здоровью ничего не угрожает.
Я хотела, чтобы он ушёл. Вот бы всё это было только кошмаром. Не зря они мне постоянно снились. Может и сейчас, м? Сейчас проснусь, мне двадцать один, а я на шестом месяце своей первой беременности. Девочка. Кристина. Я каждому из них давала имена – заставляла себя не делать так, но всё равно не могла остановиться. Даже думала назвать этого Сеней. Красивое имя. Мне нравилось. И я была уверена, что в это раз у меня был мальчик.