И все погасло.
7. 7. Тут помню, тут не помню
7. Тут помню, тут не помню
Веки щекочет солнечный лучик, вытаскивает меня из царства Морфея.
– Ой, девчонки, мне такой сон снился–я… – не открывая глаза, сладко потягиваюсь.
В комнате тепло, кровать мягкая, от постельного белья пахнет цитрусовым кондиционером.
Поворачиваюсь на бочок, желая подремать еще пять минут, подтягиваю колени к груди, одну руку просовываю под подушку и…
Резко сажусь на кровати, забыв про дрему.
В моей руке лежит крохотный пузырек из темного стекла!
– Яна! – вскрикиваю в ужасе.
Таращусь на чужеродный предмет на ладони. Неужели мне не приснилась та чушь, после которой я стала обладательницей этого сосуда?
– Чего кричишь? – подруга появилась на пороге нашей комнаты. Она в домашней футболке и коротких шортиках, через плечо перекинуто кухонное полотенце. – Проснулась уже? Доброе утро!
– Это что? – протягиваю раскрытую ладонь, показывая находку.
– Так зелье же твое приворотное, – удивленно хлопает ресницами Янка, глядя на меня как на дурочку. – Для Матвеева.
– Откуда оно?
– Ну ты, Настька, даешь! Мы же вместе с тобой в Лопушки вчера ездили. Забыла?
Подруга подошла к сушилке, что стоит в нашей комнате возле батареи, одно за другим прощупала белье.
– Мы вчера с тобой ездили в Лопушки… за зельем… – находясь в раздрае сама с собой, повторяю ее слова.
– Именно. Замерзли как сосульки. Чтобы я еще куда зимой на автобусе ездила, да не дай бог! Думала ОРВИ нам обеспечено, но тьфу–тьфу–тьфу, пронесло.
– Это был не сон?!
– Какой сон, Нестерова. Ты чего? А ну дай, – Яна, приблизившись, приложила ладонь к моему лбу. Нахмурившись, уставилась в мое лицо. – Температуры нет, глаза нормальные. Странная ты чет с утра.
– Не помню ничего. А то, что помню – думала, приснилось.
– А ну давай память восстанавливать, – смеется. – Что помнишь?
– Автобус, Лопушки, деда мороза…
– Это того старикашку? Он не Дед Мороз, тот хотя бы подарки дарит, а этот сущий шарлатан. Выманил гад аж целую тыщу.
– Еще Маргариту помню. Она же Марьяна. Да? – ищу подтверждение в глазах Яны.
– Верно. Она еще сказала, что ей сто двадцать лет, но я ей не поверила. Развела нас как лохушек.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты пошла с ней в комнату, через минуту вышла с пузырьком, – Яна кивнула на сосуд в моей руке. – Сказала, что надо заплатить за него десять косарей.