— Не откроешь? Тогда отойди в сторону, я открою сам, — раздался
из-за двери грозный приказ, смысл которого не сразу дошёл до
сознания.
— А-а-а! — взвизгнула я от жуткого грохота.
Раздался треск сорванного замка, и дверь, вынесенная с петель,
откинулась к стене. В свете тусклых огней появился широкий силуэт
Роберта с взъерошенными волосами и в распахнутом мундире.
Он решительно двинулся ко мне, я подскочила с койки и, прижав
короб с котёнком, отпрыгнула к дальней стене каюты.
Я уже говорила, что она была маленькая и тесная?
Адальхарт вмиг настиг меня, схватил за плечи, развернув к себе,
прижал так крепко, что я не могла дышать. Дракон вырвал у меня из
рук пресловутый короб, который я охраняла, словно своего ребёнка. А
потом… то, что произошло потом…
Я говорила, что хочу сознаться?
Я забыла об этом в тот миг, когда жаркие губы его светлости
накрыли мои. Мои руки, упирающиеся ему в стальную грудь, ослабли, и
пальцы жадно вцепились в ткань рубашки, скользя по ней и желая
добраться до кусочка горячей кожи в прорези меж пуговиц.
По венам растеклось сладостное тепло, в животе затрепетали
бабочки. Ноги ослабели, и голова пошла кругом от того, как
упоительно он меня целовал. Яхта билась о волны, пол под нами ходил
ходуном, и я бы точно упала, если бы Роберт не держал меня так
крепко.
Я забыла, как дышать, и чувствовала себя шестнадцатилетней
девочкой в руках опытного мужчины. Губы дракона ненасытно терзали
мои, а руки властно прошлись по спине и, когда горячая ладонь
накрыла полукружие пониже, я выгнулась и застонала ему в рот от
пронзившей тело сладкой истомы.
— Ты сводишь с ума, Лера, — оторвавшись от моих губ, низкой
хрипотцой прошептал Роберт. — Своими выходками! Своей
непокорностью… — он крепче вжал меня в своё тело, давая
почувствовать твёрдое желание. — Я безумно хочу тебя! Дракон внутри
меня рвётся к тебе, но сейчас нельзя. Всё будет, но позже. Не
обижайся.
Адальхарт крепко прижал меня к своему жаркому, натянутому в
напряжении телу, обнял, как самую дорогую ценность.
Моё дыхание срывалось, плечи потряхивало от смеси страха и
возбуждения. На краю сознания мелькнула мысль: может, инквизитор не
казнит меня, если расскажу ему правду? Может, я ему дорога, именно
я, а не принцесса, и он, наплевав на свои законы, действительно мне
поможет?