Образец? Я издала едва различимый всхлип и с горечью закрыла глаза. Образец… номер… один…
— Я для тебя… — голос сорвался до шепота, —… всего лишь образец?
Но на меня в очередной раз никто не обратил внимания.
— Образец номер один оказался здесь не по моей воле или прихоти, поэтому предлагаю перенести сделку в наиболее удобное место, — нервно повторил Гаяр.
Перенести? Они хотят все снова совершить без моего на то желания!
— Отказано, — отрезала мама. — Либо сегодня, либо никогда.
— Марина Сергеевна, — с нажимом сказал Гаяр, — вы думаете, что можете указывать мне, когда проводить сделку? Забыли, кто я?
Мама шумно сглотнула и протянула папку с документами Гаяру. Ее пальцы подрагивали, да и сама она была взволнована, судя по выступившим каплям пота на лбу.
— Это не по моей воле, господин Гаяр, — произнесла она, не скрывая страха, — молодой человек, чья имя числиться в этих документах потребовал личной встречи с вами…
Гаяр провел долгим взглядом протянутые бумаги и забрал из дрожащих рук матери. Он выпустил острый коготь на указательном пальце и без раздумий вскрыл конверт. Карие глаза побежала по предложениям, а заинтересованность быстро сменялась мрачностью.
— Интере-е-есно…
Но сейчас мне было не до этого… внутри происходил такой апокалипсис, что пережитое до этого на Земле могло показаться непогодой… в грудную клетку вонзили тысячи иголок и проворачивали по часовой стрелке с должным упоением. Глаза кололо от количество солоноватой жидкости, которая из них вытекла…
— Почему ты это сделала со мной? — дрогнувшим голосом произнесла, ловя каждый отрешенный взгляд мамы. — Что я сделала не так?
Плащ слетел с плечей, когда я подлетела к ней в один прыжок и схватила за руку.
— Почему… почему?! — истерично закричала…
— Да отце… — мама с силой дернула на себя руку.
Так, что я разжала пальцы и отпустила ее. Застыла посередине, между завоевателями и моей мамой.
— Прости, Надя, — без сожаления ответила она, — я хочу продолжать свободно жить дальше. Без груза на плечах.
Я даже рот открыла от такого заявления. Растерянно моргнула. Горечь разлилась во рту и я, поморщившись, прикусила губу. Как она могла сказать это… мы же ее родные кровинушки… единственные, кто выжили после всех трех катастроф… всегда держались вместе…
— Как ты можешь говорить такое?... Разве мы… с сестрой тяжелая ноша для тебя? Мы… твои дочери…