- Надо, - ответил Максим. – В Германию я точно не хочу. Убьют
меня там. Или законопатят так, что не вырваться.
- А на фронте не убьют? И меня вместе с тобой, кстати. Потому
что без тебя мне не выжить.
- Не ссы, прорвёмся.
Пока разговаривали, выгрузились из кузова, и Максима
отконвоировали в самолёт. Там усадили на откидную скамью и
приковали к металлической опоре снизу.
Через пять минут послышался шум моторов.
Легковые, определил Максим. Две машины.
Хлопнули дверцы. Голоса. Шаги.
Пригнувшись, в самолёт вошли трое немецких офицеров. Оберст и
два майора. Все трое с туго набитыми портфелями. Вслед за ними
поднялся штандартенфюрер Пауль Кифер.
Оберст мазнул по Максиму неприязненным взглядом, обернулся к
Киферу.
- Не понимаю, штандартенфюрер, - проговорил скучным голосом. –
Неужели этого русского нельзя отправить в Германию как-то иначе?
Поездом, например. Терпеть всю дорогу его вонь – это, знаете ли,
слишком.
- Ничего не могу поделать, господин оберст, - Максиму
показалось, что в голосе Кифера прозвучала хорошо скрытая насмешка.
– Приказ самого Генриха Мюллера [1] Надеюсь, вы не станете
оспаривать распоряжение группенфюрера?
- Разумеется, нет, - буркнул оберст и демонстративно уселся на
скамью подальше от Максима. – Честь имею, господин
штандартенфюрер.
- Счастливого полёта, - Кифер бросил последний взгляд на
Максима, словно убеждаясь в том, что тот никуда не делся, и
вышел.
Кто-то из экипажа самолёта убрал трап и захлопнул дверь.
Загрохотали, набирая обороты, моторы.Самолёт тронулся с места.
Сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее побежал по взлётной
полосе и, наконец, поднялся в воздух.
Максим подождал, пока Ю-52 набрал высоту (не более полутора
километров по его прикидкам) и покосился на своих конвоиров.
Стрелок справа и ефрейтор слева уже клевали носами Нет такого
солдата, который упустит свободную минуту, чтобы поспать, подумал
Максим.
Что ж, приступим.
Он перешёл в сверхрежим и сразу же погасил шумовые сигналы,
чтобы не оглохнуть от рёва двигателей.
Достать заколку-отмычку и освободиться от оков – меньше
секунды.
Ефрейтор слева даже глаза открыть не успел, как получил удар по
горлу ребром ладони. После чего то ли всхлипнул, то ли всхрапнул и
повалился на скамью.
Автомат уже был в руках Максима.
Хорошо, что гипс на левой руке не закрывает пальцы, подумал он.
Отвёл назад затвор и влепил короткую очередь из трёх патронов в
грудь стрелку, который открыл глаза, почуяв неладное, и пытался
вскочить с винтовкой в руках.