С Касаткиной Роман познакомился, относительно, недавно, однако успел уже привыкнуть к ее ежедневным визитам. Эта молодая женщина довольно быстро втерлась к Роману в доверие. Они часто и подолгу беседовали, порой обстоятельно и продуктивно. Похожие беседы с Романом часто проводила мать, еще до своего перерождения. Правда, в отличие от Кастакной, Мирская называла такие беседы уроками жизни. Варвара Сергеевна же предпочитала другое название – их беседы она называла «продуктивным контактом». Бывало и так, что говорили они часами практически ни о чем и эти беседы для Варвары Сергеевны были важны не меньше тех, в которых она узнавала от Романа подробности его пребывания на «Юкко». Бывали и такие дни, когда Роману было необходимо побыть одному и подумать над тем или иным вопросом. В такие дни их беседы не клеились, Роман отмалчивался, а Касаткина обзывала беседу «непродуктивной», цокала языком, качала головой, что-то записывала в свой планшет и удалалась.
Эта девушка была… (Тут Романа подводили пробелы в социализации, он не знал, как именно охарактеризовать качества своей новой знакомицы) … она была другой. Именно другой, никак иначе объяснить то чувство, которое Роман испытывал в ее присутствии было нельзя. Она выгодно отличалась от тех людей, с которыми Роман общался сразу после эвакуации с «Осириса». Хотя, эвакуацией это мероприятие можно было назвать лишь с большой натяжкой, скорее это был штурм с последующим пленением.
Людей штурмовавших пустой «Осирис» Роман охарактеризовал как жестоких и грубых. Поначалу он даже решил, что все люди таковы. Однако дальнейшие события показали, что он ошибался – бывают люди и похуже. Был даже момент, когда Роману пришлось бороться с собой – не так он представлял себе людей. Тех самых людей, чьей представительницей была его мать, тех самых людей, к которым она стремилась вернуться, людей, к которым она причисляла и его самого. В какой-то момент Роману даже пришла в голову мысль, а не поспешил ли он с выбором стороны. Может, все же стоило прислушаться к матери-ваэрру? Может, в новой своей ипостаси Валерии открылось то, чего Роману, да и ей самой раньше было не видно? Надежду на то, что он может заблуждаться, принесло именно знакомство с Касаткиной.
До нее с ним общались разные люди. В основном военные – Роман понял это по их унифицированной форме. Те же из них, кто форму не носил, были одеты в унифицированные гражданские костюмы, наподобие тех, какие носили члены экипажа «Марка-10». Подобный костюм носила и его мать. Однако и они вели и держали себя так, как делали это военные. Общались они с Романом сухо, больше спрашивали, а точнее, допрашивали. Было чувство, что они боятся Романа, или как минимум крепко ему не доверяют. А как иначе объяснить то, что они раз за разом задавали ему одни и те же вопросы?