Спокойно, Ева.
Бывало и хуже.
. . .
Нет, не бывало. Спустя три часа я чемоданом и парой пакетов я звоню в дверь Даше и начинаю рыдать, стоит ей только открыть дверь.
- Развожусь. Приюти, - я безуспешно давлю подступающие рыдания. Они рвутся из меня потоком и бугрятся мурашками по коже. Отталкивают меня от стены дрожью и холодом.
- Чаю? – из-за Дашиной спины показывается Рома. Ну, как показывается, на самом деле он там и стоял, за полутора метрами роста подруги вряд ли можно спрятать почти два - её мужа, но мои слёзы отлично справились с этой задачей.
Тем временем, мы с чемоданом оказываемся в теплой квартире и не менее теплых объятиях. Приютили, значит. Ну, в этом я и не сомневалась.
- Сдохнуть бы, - отзываюсь я.
- Нет уж. Сначала суп, а там глядишь, и помирать уже не захочется, - почти шепчет подруга. Есть такой тип людей, вроде меня и Даши, радушие которых включает необходимость накормить ближнего. Я тоже всегда пытаюсь накормить своих гостей, причем мне это нужно больше, чем им.
- Этот твой суп умеет поворачивать время вспять? Или стирать память сразу целым районам? – с надеждой спрашиваю я. Такой “суп в черном”, одна ложка и неприятности стерты из памяти у тебя и всего района.
- Нет, он просто горячий и очень вкусный. И стирать тебе ничего не надо. Я ведь давно говорила, что муж твой – не самый лучший человек, но, поверь, я совсем не рада, что оказалась права, - грустно пожимает плечами Даша, а потом обращается к мужу. - Ром, как рыба называется такая, ну помнишь, черноморская, мы ели недавно?
- Судак? - отзывается Рома молниеносно.
-Верно. Вот, Ева, первую букву поменяй и будет прямо твой муж, - её улыбка еле заметна, но она есть. И это хорошо. Судак, да, черноморский, там ведь и родился. А пригодился почему-то в столице.
- Я, наверное, развожусь? – ни то констатирую, ни то спрашиваю я.
- Наверное, дорогая, - пожимает плечами Даша. – Сама решай, мы тебя всегда поддержим. Только задай себе вопрос – ты ему сможешь верить потом? Простить? В одну кровать лечь после вот этой…?
Я честно пытаюсь себе это представить, но не могу. К горлу подступает тошнота, когда я представляю, что простила его и вернулась. Блин, ну существуют ведь женщины, которые прощают неверных мужей и потом живут долго и счастливо! Почему я не могу быть одной из них? Но другие попытки дают такой же результат. Меня тошнит, в мыслях я вижу перед собой не столько мужа, сколько его подстилку, а потом в моих руках появляется бита. Черт. Я никогда не была кровожадной, никогда не умела нормально ссориться, а тут… Но факт остается фактом. Это вполне понятное “нет”.