Но – согласиться?
Впрочем… поздно об этом говорить. Я уже отказалась.
И я была абсолютно уверена в своём решении.
До тех пор, пока не раздался звонок.
6. Глава 6
– А это Дарджилинг, индийский чай, который называют чайным шампанским. В его вкусе раскрываются ореховые нотки с легким цветочным оттенком. Он терпкий с небольшой кислинкой… вы меня слушаете вообще? – я, нахмурившись, посмотрела в глаза мужчине, который с мечтательной улыбкой смотрел на меня. Молодой, лет двадцати семи на вид, он приходил в чайный магазинчик, где я работала продавцом, уже не первый день.
Сначала он быстро забежал, тыкнул пальцем в первую попавшуюся пачку, сказал: “Вот этот!”, оплатил покупку смятыми купюрами, не взял сдачи и убежал.
Потом стал приходить, спрашивать про разные чаи, выслушивать меня, покупать то, про что я рассказываю, молча кивать и уходить.
Я думала, появился новый ценитель чая. Благодаря мне. И немножко этим гордилась.
Мужчина был высок, русоволос, довольно симпатичен. Одет просто – в джинсы и футболку. Мне нравилось думать о нём, гадать о том, кто же он такой.
Сегодня он не ограничился одним сортом. Я рассказывала ему уже про четвертый, когда вдруг поняла, что он меня…
– Слушаю! Конечно, слушаю!
– Тогда повторите, что я только что сказала! – сердясь, произнесла я.
– …но не слышу… – притворно повинился он.
В его глазах плескались смешинки. Я уже собиралась отчитать его, за то, что он тратит моё время, как он ошарашил меня…
– Пойдёте со мной на свидание?
Я сидела в кресле, закутавшись в плед, и вспоминала, как Марк впервые пригласил меня. Казалось, это воспоминание надёжно заперто, позабыто. Но, стоило Соне разбередить мою память, как вперемешку полезли картины нашей жизни с ним – ранние, поздние, яркие, совсем истёршиеся из памяти.
Я смотрела в ночное окно, прихлёбывала мятный чай, и думала. Думала о том, что же мне дальше делать. Потому что вчерашний звонок пошатнул мою уверенность в себе.
Моя необходимость на работе, обусловленная тем, что я всегда всех подменяла из-за своего семейного положения, обернулась против меня. И когда перед директором встал вопрос о сокращении, то я, почти круглосуточно находившаяся на работе, но одинокая, проиграла семейным.
Меня вызвали на разговор.
Директор мялся, отводил глаза, мямлил что-то невразумительное. Заверял меня в признательности за мою героическую самоотверженность в работе. Потом предложил мне остаться в гостинице с понижением должности до горничной. Я… отказалась, не успев даже подумать. И, кажется, это был неправильный ответ. Потому что всё сочувствие и вина немедленно улетучились.