— Я не буду вашей любовницей, — стону, утыкаясь лбом в широкое плечо, пытаясь собрать последние крупицы достоинства.
— Ты уже наша любовница, — Ярцев крепко стискивает мои руки, — смирись.
— НЕТ! — отпихиваю волка, соскакиваю с его коленей и бегу к двери.
На ходу срываю с кресла рубашку и в попыхах натягиваю на голое тело. Но...
— Опа! Поймал! — Лев появляется, как чёрт из табакерки.
Вересов стискивает меня в руках. Не даёт вырваться.
— Отпусти! Я хочу домой! — почти плачу.
— Не отпущу. Не в одной моей рубашке и без трусов, — мурчит он, мягко толкая меня на кровать, — такой прикид подойдет для другого... времяпровождения.
— Нет... не трогайте меня!
От безысходности хочется плакать. Отползаю к изголовью кровати. Жмусь.
— Ну ты чего, мышка-охотница? Такая боевая была, — качает головой Лев, затем протягивает мне пакет, — а сейчас сдулась?
— Что там? — спрашиваю с сомнением.
— Это тебе, — Ярцев вздыхает.
Достаю небольшую баночку лекарств и рецепт.
— Противозачаточные, — поясняет оборотень, — и рекомендация, как их пить.
— Но, — не понимаю.
— Ты же не хочешь забеременеть? — облизывается Лев. — Ведь знаешь, что твоё тело слишком слабое, чтобы выносить нашего наследника.
Его явно заводит мысль о том, что мне придется рожать им детей. Ёжусь. Не хочу! Мне рано!
— Эти таблетки помогут тебе. Они разработаны специально для человеческих самок, — говорит Ярцев.
Сжимаю баночку в руке. Самка... горечь неприятным осадком оседает в сердце.
— Спасибо.
— Не за что, — голос Семена становится сухим, словно песок, — а теперь тебе нужно отдохнуть.
Лев разочарованно вздыхает. Оборотни разворачиваются, направляются к двери.
— Погодите! — пищу.
— Ммм? — Вересов растягивается в довольной ухмылке.
— Не уходите.
Мне безумно одиноко. Я чувствую, что хожу по грани. Меж двух миров. И ни в одном для меня нет места.
— Я боюсь спать одна, — прячу взгляд, — с тех пор, как умерла мама.
— Хорошо, — говорит Семен, и сейчас его голос звучит нежно, заботливо.
А сердце отзывается ноющей болью. Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох, как вдруг слышу странный звук. Словно хруст ломающихся костей. А затем...
— Раарр! — низкое рычание наполняет спальню.
Передо мной теперь не люди. А волки. Большие, сильные. Серый и чёрный. Они сейчас там, где стояли мужчины. Лев бодренько запрыгивает на постель, устраивается у меня под боком.