Тут студенты громкой ватагой принялись громко прощаться с ними, и Даня слетел с крыльца, кого-то обнимал, кого-то хлопал по плечу, девушек целовал в щеки, и никто, никто не обратил внимания на его ужасающие волдыри и рубцы.
Когда археологи, смеясь и болтаясь, направились к дороге, Даня слегка покачнулся, но тут же вернулся к Поле.
— Тебе надо плотно позавтракать, — сказал он.
— А тебе?
— А я уже, — он снова улыбнулся, кровь из капли превратилась в струйку, потекла по подбородку, но Даня не утирал ее.
Вряд ли он мог не знать об этом?
Медленно кивнув, Поля сходила умыться, прилежно съела все, что перед ней поставили: лепешки, сыр, варенье, два вареных яйца, запила сладким травяным чаем.
— Я пригоню машину поближе, — решила Поля, глянув на вещи Дани, которые он уже выкатил из домика: громадный рюкзак и пузатый чемодан.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Даня, — дотащу.
Добродушно-веселая Гуля пожелала им удачи в походе. И снова — она смотрела на Даню совершенно обыкновенно, словно он не выглядел так, будто поцеловал кипящий котел.
Они просто не видят, уверилась Поля. По какой-то причине не замечают этих ран. А Даня умело притворяется, что с ним все хорошо, — видимо, не в первый раз.
Поля шла вслед за ним к внедорожнику, колесики чемодана прыгали по камешкам, рюкзак маячил перед ее носом.
Шла и молчала.
А что сказать?
Не ее это дело. Мало ли какие проклятия подцепил человек, скитаясь то там, то сям. С каждым может случиться.
Даня тоже молчал, но сейчас это совсем не радовало, хоть его болтовня и казалась обычно слишком утомительной. Наверное, ему было мучительно больно шевелить губами.
Солнце нещадно пекло, но в ущелье не должно быть жарко, и Поля не переживала по этому поводу. Не переживала она и о том, сможет ли Даня в своем состоянии долго идти пешком, — наверняка он рассчитывал свои силы.
Когда они дотопали до внедорожника, Поля открыла багажник.
— Я собрала нам в дорогу, — она указала на два рюкзака.
Даня кивнул:
— Я посмотрю, можно?
— Конечно.
Сноровисто и умело он проверял снаряжение, что-то выкладывал, что-то перекладывал, часть вещей добавлял из своего багажа.
— Почему? — спросила Поля, когда Даня перекинул часть упаковок с едой на заднее сиденье.
Он указал на оберточную бумагу, испещренную рунами. Они позволяли еде подолгу не портиться.