Окончательно согревшись, Даня неуверенно отодвинулся, подозрительно оглядываясь по сторонам.
Скалы тут же заговорили с ним: «Уходи, уходи, уходи», — навязчивым стуком сердца пульсировали они.
— Поль, — с более-менее уверенной улыбкой спросил Даня, — как ты думаешь, вон за теми камнями нет обрыва или еще какой-нибудь ерунды?
— Я провожу, — без малейших колебаний отозвалась она.
Он шел рядом с ней, угрюмо размышляя о том, что все против него. И шрамы, и ущелье, и собственный организм.
Как только Поля оставила его одного и вернулась к стоянке, скалы надвинулись вплотную, норовя раздавить Даню, как букашку. Он изо всех сил старался не поддаваться панике и игнорировать очередную иллюзию.
«Уходи, уходи, уходи» — шепот превратился в оглушающий грохот. Голову будто сдавило в тисках. Желание убраться отсюду подобру-поздорову сводило с ума.
Едва не бегом вернувшись к Поле, Даня увидел, что она уже достала из его рюкзака легкий и мягкий спальник, разулась и растянулась поверх него. Упаковка с сытным, но совершенно безвкусным шахтерским печеньем — страшная смесь из жира, муки, орехов, травы и красной фасоли — лежала рядом с ней неоткрытой.
— За тобой шайны гонятся? — поинтересовалась она, когда он сел рядом с ней, касаясь своим коленом ее локтя. Поля устала — глаза закрывались сами собой, голос звучал вяло, а аппетит, по-видимому, отсутствовал. Так бывает после долгой и непривычной нагрузки.
— С шайнами я бы смог договориться.
— А с ущельем не выходит?
И Даня понял, что не пробовал.
Жадно выпив воды из бутылки, он зажмурился, отодвинулся, пытаясь в наваливающихся ощущениях найти кого-то главного, того, кто решает.
И едва не заорал, когда прямо перед его опущенными веками появилась жуткая окровавленная морда огромного ящера. Желтые пылающие глаза, острые клыки, омерзительное зловоние из распахнутой пасти.
Ужас схватил, но не сжал Данино сердце, потому что Поля пошевелилась за его спиной, спросила сонно:
— Ты будешь печенье?
Она не видит этого ящера, осенило Даню, не чувствует. А значит, его не существует.
Отмахнувшись от жуткой морды, как от мелкой брехливой шавки, Даня мысленно воззвал к настоящему хозяину ущелья.
В пальцы рук и ног словно вонзилось множество раскаленных тонких иголок — верный признак того, что его услышали. Внутренности скрутило узлом, тошнота подступила к горлу — приближался кто-то невероятно мощный, древний.