Глупышка не знала, что позади нее в зале досмотра было зеркало. Не заметила. Она стояла, отчаянно прикрывая свою красоту от меня тряпкой, а я не только пожирал глазами стройные длинные ноги, я видел в отражении ее изящную спину с прочерченным изгибом позвоночника. Видел ее задницу. Блядь, ее задница… Как только думал о том, что поставлю раком, точно так же, как заставил сделать на таможне, как впечатаю в нее смачно пятерню, сомну, поглажу — член в штанах становился каменным. Смотрел на нее и понимал, что ее сожрут в тюрьме. Даже бабы сожрут. С порога…
Узкая… Какая она, сука, узкая… Ароматная. Свежая. Сочная. Догадывался, что будет такой, но здесь как раз тот вариант, когда реальность превосходит все ожидания.
Пугливая, хоть и дерзкая. Боялась меня. Боялась моего интереса. А я все равно чувствовал, что по-женски, где-то глубоко внутри, я ее тоже сразу зацепил, еще в ресторане. Это и толкало к ней больше всего. Я это потом понял, когда кончила так сладко и бурно на мои пальцы, хотя дико боялась. Смотреть на ее удовольствие будет особым кайфом. Мне хотелось не только брать. Мне впервые хотелось делать женщине так приятно, чтобы она растворялась в своем удовольствии, быть для неё, а не просто разрешать отрывать кусок от моего удовольствия, делиться им.
Василиса — тот самый сладкий десерт с кислинкой. Онарождена, чтобы быть женщиной сильного, властного мужчины, чтобы подчиняться, чтобы быть ведомой, но единственной. Её тело не создано для того, чтобы быть оскверненным сотнями мужиков в поисках «истинного». Она самка для единственного. Как волчица для своего волка. И именно это я увидел в ее глазах тогда в ресторане, но вначале отогнал, как наваждение. Она признала меня. Признала своего мужчину, пусть и не поняла этого.
Именно поэтому так возбуждалась от того, что я приказывал, хоть ее испорченная искаженными представлениями о гендерных ролях сущность пока и пыталась бунтовать. А еще она не была тряпкой, хоть обстоятельства и я сам и скрутили ее как жгут. Идеальный баланс. Настоящая пара сильному. Не дворняжка, а та, которую хотелось делать своей королевой. Она поймет это, прочувствует со временем.
Совершенная. Тугая девочка с розовой нетронутой плотью. И это не считая ангельски-кукольного лица с голубой бездной глаз, словно бы это два камня драгоценных. С волосами белоснежными ниже задницы. С губами. Её губы — это отдельный вид искусства. Пухлые, красные и чувствительные. Ее стоило раз поцеловать — и к ним приливала кровь, хотелось жрать их четкую кромку, въедаться в них, видеть на них свою сперму. Давно меня так не вело…