– Что я здесь вообще делаю? – пробормотал он, потирая лицо.
В глаза словно кто-то насыпал песок, причинив тем самым ущерб лицу, находящемуся при исполнении. А Дервин Фицхерберт был при исполнении всегда. Даже когда он спал, он исполнял служебный долг. Дервин Фицхерберт отчаянно устал. Последние несколько недель город словно с ума сошел. Дважды прорвало канализацию, трижды вспыхивали восстания в рабочих кварталах, четырежды пытались ограбить Банк, и ровно пять раз в течение месяца секретарь врывалась к нему в кабинет с дурными вестями по поводу контрабанды галлюциногенных утягивающих чулок. Дурные вести заключались в том, что ни один агент до сих пор не смог отыскать источники поставок этого шерстяного с добавлением нейлона зла.
«Неизбежное зло», думал Дервин о чулках, ограблениях и восстаниях.
«Неизбежное зло», утешал он себя длинными вечерами, когда стопка бумаг на рассмотрение, громоздящаяся на столе, рисковала обрушиться и похоронить под собой его самого.
– Господин Фицхерберт, – стук каблуков секретаря, госпожи Блоссом, звучал погребальным маршем в ушах. – Есть новости по поводу исчезновений.
– Фанни, дорогая, скажи, что они нашли причину и все решили, – пробормотал Дервин, задумчиво.
В данный момент он мысленно составлял бюджет на следующий квартал, размышлял о том, как можно утихомирить рабочих и прикидывал, что можно сделать с новым религиозным культом, который в последнее время начал вести себя агрессивно. Разбираться с исчезновениями ему хотелось меньше всего на свете. Не то чтобы были другие варианты.
Дервин Фицхерберт был тем человеком, на котором держалось правительство города Гранплезир. В какой-то степени можно сказать, что он и был тем самым правительством, поскольку мэр был куда больше заинтересован в цветных бланках, чем в управлении городом.
В руках Дервина Фицхерберта находилось ровно столько нитей, сколько в состоянии удержать здравомыслящий взрослый дракон с бессонницей. То есть, слишком много, по мнению любого компетентного доктора, но недостаточно, чтобы довести Дервина до нервного истощения
– Боюсь, что нет, – сухо ответила госпожа Блоссом, поправила выбившуюся из прически, чуть тронутую сединой темную прядь, прошла вглубь комнаты и положила на наименее заполненное на столешнице место тонкую папку. – По дороге из лечебницы пропал исчез господин Гультрехт.