– Папаша в постели, а на кухне теперь будет руководить эта противная Урсула, – и девочка сделала недовольное лицо.
– Урсула, – повторила я за девочкой. Как ведьма из сказки, имя лучше и не придумаешь. – А сыновья у нее Питер и Олаф, – вспоминала я все про эту женщину. Отец нанял ее давно, как только умерла наша мать. А теперь не мог уволить. А та наглая морда притащила на работу и двух своих оболтусов-сыновей и требовала с отца оплату, как за троих работников. Действительно, наглая и противная женщина.
– Да, дразнят меня и обзывают меня “поросячьими глазками”, – пожаловалась девочка, надув губки.
– Разберемся с ними, не переживай, – я прижала к себе ребенка. – Дай только освоиться немного.
– Было бы здорово выгнать их взашей, – предложила Сабрина.
– Неплохая идея, – поддержала я ребенка.
– А инквизитор красивый. И так смотрел на тебя. И на руках держал, когда ты сознание потеряла. Жаль, что он инквизитор, – снова перескочила на новую тему девочка.
– Глупости не говори, – я отчего-то смутилась. Скорее не от того, как на меня смотрел мужчина, а как я на него смотрела. И самое страшное, как реагировало мое юное тело. В своем мире мне было далеко за тридцать, я бы даже сказала под сорок. А здесь я молодая и красивая голубоглазая девица с пшеничного цвета волосами. Видимо, мои старенькие гормоны, почувствовав молодую кровь, решили пошалить.
– Да, ты права, нам надо держаться от него подальше, ведь он инквизитор, – Сабрина слово “инквизитор” произнесла тихо, с придыханием и выпучив глаза.
– Давай сперва с Урсулой и ее сыновьями разберемся, – предложила девочке, и та согласилась. На этом мы наше необычное знакомство и завершили. Еще и подошло время обеда, и Сабрина повела меня на кухню.
То, что мне придется туго, я поняла, как только увидела взгляд Урсулы. В нем были ненависть и презрение. Словно я была приживалкой, а не дочерью хозяина пекарни.
– Отца чуть в гроб не загнала. И ничего, как с гуся вода, – проговорила женщина, отвернувшись от меня к окну.
– Что вы сказали? – я растерялась от такого наезда.
– Что? – Урсула удивленно посмотрела на меня. – Я? Ничего.
– Но я же слышала, – я не унимаюсь.
– Вот же дура блаженная! – слышу голос женщины, но ее губы сомкнуты, и я выпучила глаза. – Тебе плохо, милая. “Что таращишься?”, – одновременно слышу и то и другое. Это что же получается, я слышу, что думает Урсула??? Батюшки! Что ж делать-то теперь?